А волны и стонут, и рыдают,
И плещут на борт корабля.
Растаял в дальнем тумане Рыбачий —
Родимая наша земля…
Огромное количество радостей в нашей жизни чувствуещь только на контрастах. Нужно до изнеможения утомиться, чтоб осознать, как здорово просто лежать и ничего не созодать. Либо целый денек не есть, чтоб оценить, как смачен обыденный борщ с ломтем темного хлеба.
А чтоб прочуять всю красота теплого солнечного лета, нужно непременно съездить на неделю к морю — для полноты чувств лучше к Баренцеву. Похоже, конкретно таковой логикой руководствовались участники общества «Бочка Воспоминаний», объединяющего ценителей пива «Золотая Бочка», когда решили отправиться в поездку на Кольский полуостров.
На подлете к аэропорту с милейшим заглавием Мурмаши из иллюминаторов раскрывался замечательный вид на близлежащие сопки, леса и бессчетные реки и озера. Активная часть нашего путешествия обязана была начаться только на последующий денек, почему в вольный вечер мы решили оглядеть достопримечательности Мурманска.
Самый большой город за Полярным кругом растянулся наиболее чем на 20 км вдоль побережья Кольского залива. Мы гуляли, фотографировали, пили морошковую настойку и радовались диковинному для нас полярному деньку, не догадываясь, какое по сути это каверзное испытание. Полтора месяца солнце в Мурманске просто не садится, оно проходит собственный путь по небосклону в течение денька с востока на запад, а ночкой ворачивается вдоль горизонта к собственному утреннему положению.
Понятно, что синтез гормона мелатонина, главный функцией которого является регуляция сна, зависит от освещенности. Излишек света понижает его образование, а понижение освещенности наращивает выработку гормона. Итак вот, не спать в Питере пару белоснежных ночей — это забавно, а тут люди страдают бессонницей полтора месяца кряду.
С XV века началась христианизация саамов, но дохристианские верования и ритуалы, связанные с оленеводством, рыбной ловлей, поклонением священным камням-сейдам, сохранялись еще весьма длительно.
ЭХ, ДОРОГИ…
С утра мы направились в сторону полуострова Рыбачий. В погранзону проехали без заморочек. Пропуска, которые ранее было надо оформлять за несколько недель перед поездкой, уже пару лет как отменили для людей Рф, довольно предъявить общегражданский паспорт на КПП (Контрольно-пропускной пункт — пункт, предназначенный для контроля за проходом (посещением) и пропуска на территорию какого-либо объекта) Титовка. Пройдя лаконичный инструктаж, мы пересели из удобных микроавтобусов на квадроциклы, на которых нам предстояло наиблежайшие четыре денька преодолеть наиболее трехсот км.
На верхушке близкорасположенной сопки показывались опоры Murman-Seilbahn — самой длинноватой канатной дороги в мире, когда-либо строившейся для военных целей, а нам вослед с тоской глядел наотрез отказывавшийся фотографироваться домашний северный олень Василий.
Для почти всех из команды, в том числе и для меня, это был 1-ый опыт управления квадроциклом, но через несколько часов все уже лихо скакали по ямам и лужам. Признаться, ранее я считал квадроциклы бестолковой забавой, но опосля нашего путешествия готов признать это тс одним из более подходящих для русской реальности.
Даже наши не самые массивные 450-кубовые мини-вездеходы Yamaha Grizzly в критериях полного отсутствия дорог были неостановимы. При езде на этом обезумевшем всепроходимце популярная присказка «Больше газа — меньше ям» обретает полностью ощутимый смысл. И вприбавок отлично обрисовывает нрав местного рельефа. Там, где обыденный легковой кар сел бы днищем на мель, квадроцикл перелетает преграду на полном ходу, а в луже, где та же легковая машина утонула бы по дверные ручки, квадрик практически проплывает, поднимая волну брызг и непосредственно пуская пузыри из выхлопной трубы. Подобные препятствия одно за иным появлялись на нашем пути, заставляя только слегка сбрасывать скорость…
«Мурманами» на Руси называли норвежцев, норманнов. Позже «Мурманом» стали именовать побережье Баренцева моря, а потом и весь Кольский полуостров. Так возникло заглавие самого большого городка за Полярным кругом.
Наша колонна двигалась к морю. Открывающиеся взгляду безгласные северные пейзажи, залитые нескончаемым солнцем, могли бы красоваться иллюстрацией в энциклопедии рядом со значением слова «умиротворение»…
Но вот нам стали все почаще встречаться памятники и кресты как память погибшим тут в годы Величавой Российскей войны бойцам. Текст на одном из памятников говорил: «Высота «Яичко». 1-5.10.1942 г. Сводная рота морских пехотинцев СОР СФ под командованием А. Юневича вела тут смертный бой с противником. Путешественник… С этих скал кровь (внутренняя среда организма, образованная жидкой соединительной тканью. Состоит из плазмы и форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур: эритроцитов и тромбоцитов) ручейком стекала в губу Кутовую… Нескончаемая слава погибшим. Дай бог памяти живущим».
И, оглядываясь вокруг, ты понимаешь, что это все не патриотический пафос. Фактически нагая местность, простреливаемая до горизонта, под ногам сплошные камешки, в каких нереально выкопать окопы, всюду разбросаны гильзы от боеприпасов различного калибра и заржавелая колющаяся проволока.
КАМЕННЫЕ СТРАЖИ БОГОВ
На обед мы тормознули на Берегу рыжеватых камешков. Заглавие довольно сладкоречивое, но никаких слов не хватит, чтоб обрисовать красоту необычного художественного вкуса природы. Море и ветер, как качественные архитекторы, изваяли из прибрежных каменных плит фантастические фигуры, умопомрачительного же цвета и текстуры.
Поглощая шашлык из оленины, мы внимательно вглядывались в гладь Баренцева моря, пытаясь выследить еще одно возникновение китов-бутылконосов, плавники которых на миг появлялись то здесь то там. Сконцентрированные на данной для нас игре, мы чуток не упустили из виду стаю проплывавших вдоль берега белух, приняв их сначала за обыденные «барашки» на волнах.
За нашими спинами выселись навеки замершие гиганты Акка и Укка (по одной легенде — братья-колдуны, по иной — супруг с супругой) — высочайшие скальные останцы, культовое пространство старых саамов. Для лопарей эти и почти все остальные каменные сейды были воплощением божеств и духов.
Люди приносили им жертвы: мясо, сало, кровь (внутренняя среда организма, образованная жидкой соединительной тканью. Состоит из плазмы и форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур: эритроцитов и тромбоцитов) оленей. Нам в жертву за преодоленные в 1-ый денек 120 км пути вечерком на базе «Новейшие озерки» принесли целое ведро вареных крабов, и опосля неограниченного их поедания на жертв больше стали похожи мы сами.
Рано днем двинулись далее. Солнце набирало силу с каждым часом; над заржавелыми бочками, оставшимися от военных, кружились чайки; за каждой сопкой раскрывался новейший горизонт. Тундра была окрашена во различные цвета зеленоватого: от кислотно-салатового до иссиня-бирюзового.
Мхи обрамляли любой гранит, каждую выбоину в скалистых лбах, а ровненькие участки земли были устланы упругим ковром из миниатюрных растений. Отлив оголил морское дно, и мы весьма кинематографично неслись на квадроциклах по песочной литорали вдоль моря. Еще одним немым напоминанием о войне показывался недалеко от пляжа непревзойденно сохранившийся финский ДОТ.
Преодолев не без усилий несколько глубочайших бродов, доехали до метеостанции и радиолокационной военной базы. Отсюда уже рукою подать до Вайдагубского маяка, а означает, мы достигнули собственной цели — самой северной континентальной точки Европейской части Рф — мыса Германский. Далее лишь океан. Поразмыслить лишь! Какие-то две с половиной тыщи км до Северного полюса! А ведь до дома приблизительно столько же.
ГЕРОИЧЕСКИЙ РЫБАЧИЙ…
Мы не могли проехать мимо Музея обороны полуостровов Средний и Рыбачий. Хранитель музея Юрий Александрович Кобяков с радостью повстречал нас и сказал о жестоком противоборстве 2-ух наисильнейших армий мира тут, на Севере, во время Величавой Российскей войны. 1195 дней длилась оборона Заполярья. В осеннюю пору 1944-го в итоге известной Петсамо-Киркенесской операции, проведенной войсками Карельского фронта и Северного флота ВМФ (Военно-морской флот — основная часть военно-морских сил государства) СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), войска вермахта были разгромлены, а блокада полуостровов прорвана. Всю вторую половину ХХ века полуостров Рыбачий был закрытой военной зоной. Тут были развернуты бессчетные русские воинские части. На данный момент здесь находится одна пограничная застава, большая часть гарнизонов закрыты, остались только заброшенные дома с пустыми глазницами окон и ненадобная сломанная техника.
Погода на Среднем и Рыбачьем непредсказуема и переменна: палящее солнце сменяется шквалистым ветром с градом за какие-то полчаса. Небо наглухо затянуло тучами, темный каменный сберегал наточенными зубьями вздымался прямо из воды.
Маленькие островки поодаль оккупировали бакланы и чайки. Заманчивая перспектива поставить галочку в биографии напротив пт «Купался в Северном Ледовитом океане» с большим колоритом могла осуществиться конкретно тут, но в сложившихся критериях я решил пожертвовать данной для нас возможностью в угоду здравому смыслу и собственному здоровью. Температура воздуха была не выше 10 градусов, ветер не стихал, с собой у нас не было ни 1-го полотенца, и далее мне опять необходимо было двигаться на квадроцикле, а означает, и коньяк для согрева мне, как водителю, был противопоказан…
На мысе Кекурский, куда мы направились следом, рисунки со строением земной коры в разрезе из учебников географии стали ощутимыми. Изрезанные геометрически ровненькими линиями черные вертикальные горы тянулись к небу. Разноцветные слои осадочных пород, как годовые кольца у дерева, ведали о возрасте этих скал с той только различием, что любой пласт означал не год, а сотки и тыщи лет. По дороге к месту нашей ночевки — мысу Скорбеевскому — увидели лежбище тюленей на одном из островков.
Ластоногие оказались не наименее любопытными, чем мы, и немедленно выслали на разведку пару скаутов, которые подплыли на неопасное расстояние и с энтузиазмом изучали нас, разве что не фотографировали. В лагере нас ожидала большая армейская палатка, поистине превосходный ужин, походная баня, и два местных смотрителя. Ребята обустраивали этот лагерь с самого начала туристского сезона.
Без телефона, Веба и иных отвлекающих причин они жили и работали, услаждались единением с природой, ловили рыбу и быстро дичали. Погода испортилась совсем: дождик лил не переставая, ветер с моря задувал костер, температура свалилась до +5°. Спать вероломно не хотелось все по той же причине отсутствия ночи. Вымыслил хитрость: замотал лицо рукавом кофточки — так и нос не зяб, и в конце концов наступила мгла.
СЕВЕРНЫЕ ДАРЫ
С утра, прогуливаясь перед отправлением по берегу моря, изловил себя на мысли, что понимаю режиссеров, отправляющихся снимать свои артхаусные киноленты на Север. Виды бескрайних холмистых полей, поросших разноцветным оленим мхом, мхом, морошкой и шикшей, без доборной драматургии способны в любой кадр добавить чувство одиночества, меланхолии и даже депрессии (зависимо от звучащего саундтрека).
Но не задумайтесь, что мы чувствовали нечто схожее — совершенно напротив! Опосля подкрепления норвежской сырной ухой на озере Устоярви мы продолжили нелегкое (даже на квадроциклах) восхождение на Муста-Тунтури и были вознаграждены ошеломляющими видами, открывающимися сверху.
Хотелось бы сказать, что на базу мы возвратились затемно, ибо уже было полвторого ночи. Но солнце как и раньше светило красноватым светом из-за туч. А так как спать не хотелось, мы направились половить рыбу в Мотовский залив. Ночная рыбалка по степени освещенности тут не отличима от дневной, зато по улову богаче.
У рыбы будильник «на поесть» врубается впору, независимо от соотношения люменов на квадратный метр. Ориентируясь на кормящихся чаек, мы без усилий находили косяки рыбы, и практически любой заброс удочки приносил нам улов. Наловив полведра трески и сайды на завтрак, отправились-таки спать.
Поразмыслить лишь! Каких-либо две с половиной тыщи км до Северного полюса! А ведь до дома приблизительно столько же.
На последующий денек мы покинули Рыбачий и поменяли квадроциклы на катера, направляясь по Верхнетуломскому водохранилищу к реке Вуве. По местности водохранилища разбросано огромное количество малеханьких безымянных островков, которые местные обитатели могут брать в аренду по забавнй стоимости 4500 рублей в год за полгектара. Ездят друг к другу в гости на катерах (до ближайших соседей тут быть может около часа ходу), чтоб сходить в баньку, порыбачить совместно либо просто испить. На собственном полуострове ты сам для себя владелец — подозреваю, это весьма приятное чувство.
Невзирая на настолько экстремальные для жизни условия, природа этих краев необыкновенно богата. В местных реках обитает большущее количество рыбы: лосось, кумжа, голец, сиг, хариус, щука, форель, налим, плотва, окунь. В море треска, пикша, сайда, зубатка, палтус, камбала и не только лишь. Ягоды вырастают большими полянами, грибы вызывающе белеют на фоне зеленоватых ковров, не думая скрываться. Тут водятся медведь, волк, заяц, куница, лиса, лось, северный олень, росомаха, песец.
В морских водах живут сероватый тюлень, нерпа, лахтак. На полуострове около 200 видов птиц. В критериях очень низкого антропогенного прессинга воспроизводство биоресурсов здесь идет весьма отлично, время от времени даже очень. Количество медведей в регионе так возросло, что скоро ждут распоряжения о их отстреле. Если местный мужик не охотник и не конкретный рыбак, означает, он или мертв, или переодетая дама.
Все оставшееся время мы предназначили сну и рыбалке в различных композициях: рыбачили ночкой — спали деньком, рыбачили деньком — спали ночкой, рыбачили во сне — спали на рыбалке. Везло нам не очень, но в рыбалке действует олимпийский принцип — «основное не победа, а роль», видоизмененный до «основное не улов, а процесс». А действием мы насладились сполна: обмакни, большие щуки и даже форель время от времени попадали к нам на крючки, а позже и в уху.
Наше огромное северное путешествие, полное малеханьких приключений, подошло к концу. Освежающий, как контрастный душ, побег из душноватого городка в прохладу заполярного побережья оставил огромное количество ярчайших, незабвенных воспоминаний, и что-то мне дает подсказку, что я сюда еще вернусь. Ведь я так и не искупался в Северном Ледовитом океане!
