Зимняя Волга в голубых еще красках. На обратном правом берегу мелькают огоньки Кузьмы. Так именуют Козьмодемьянск. Мы с Сергеем приехали в сей раз на день, потому были без жерлиц. Так, побаловаться, сидя за ловлей сорожки либо густеры, а вдруг и лещ на крючок сядет?
Фото: Александр Токарев.
По старенькой памяти обошли с товарищем все испытанные места, одно и из которых именовалось «Тополя».
Тут часто попадался ранее лещ, были выходы синца и большой густеры. На эту полностью крупную и достойную рыбу мы и рассчитывали.
Зима перевалила за вторую половину, пора уже пробуждаться серебристым карповым, основным из которых можно именовать тут леща.
Эх, лещ… Сколько переловили мы их, матерых, в этих местах… Сколько упустили, не способен протащить через лунку даже с багром. Сейчас редко такие попадаются. Но на всех знакомых местах клевали лишь плотвички, окуньки и густерки.
— К фарватеру двинем, Сергей? — предлагаю товарищу.
— Идем, лед-то, надеюсь, встал к весне?
— В Крещение морозило, прихватило, наверняка…
Вправду, в эту зиму реальный ледостав лишь на переломе к весне и начался опосля ночных морозов за 20 семь-тридцать.
А то не только лишь у фарватера, да и на протоках зоны затопления можно было нахлебаться ледяной волжской воды в промоине…
Ёрш, безмотылка и лещ
Идем по направлению русла, проверяя временами глубину и опуская мормышку с пучком мотыля. Пока всюду три-пять метров. Редчайшие поклевки приносят почаще густерок.
В этих местах садимся у лунок, опускаем кормушки и вываливаем на дно горсть готовой консистенции на леща с маленьким количеством маленького мотыля. Через некое время кивок, дрогнув, плавненько поднимается ввысь, от чего же и сердечко, кажется, прыгает туда же…
Но на крючке лишь сначала упористое сопротивление, а позже из лунки показывается серебристая и прогонистая густера, просвечивающая на утреннем солнце. Одно слово — фанера, вообщем, достаточно смачная, в особенности осенняя.
Но леща нигде нет.
Уже и от ходьбы по снегу горячо сделалось, а глубины все нет. В конце концов, кажется, пришли.
Лишь-только недалеко инспектировали глубину. Было 5 метров. А тут уже 6 и чуток далее сходу — обрыв до 10. Как раз лещовое пространство.
Ну, тут уж посидим у лунки до упора, до отъезда, другими словами. Будем ожидать толстогубого, его палестины…
И поклевки повеселили практически сходу. Но клевали лишь пучеглазые и злые с виду ерши, отдавая честь липким хвостом. И это с восьми метров?
Унывать нет времени. Я поменял мормышку на темного безмотыльного «черта». Чем черт не шутит… И буквально: сходу же попался хороший подлещик.
Этот денек очевидно был отдан безнасадочной мормышке. Сергей тоже переоснастил удочку. Заклевало и у него. Время от времени, но накрепко попадались подлещики, практически до сумерек, понятно, что совместно с скупыми ершами.
Я слышал, что лещ нередко соседствует с ершом. Кажется, в сей раз было конкретно так.
На пескаря
С утра мы уже на маленьком озере-водохранилище рядом с городом. Самые мощные морозы спали, и погода чуток смягчилась. Но все равно утром холод еще достаточно осязаемо забирается под куртку, а нос очевидно стынет от морозца.
Стынет и лунка. То и дело приходится очищать ее от узкого ледка, уже прихватившего леску.
— Ну, как? — забавно гундит из-под закуржавленных усов товарищ. — Теребит?..
— Вот конкретно, теребит тля какая-то подводная. Не усвоишь, что клюет, — отвечаю с досадой.
Вправду, непонятные поклевки. Кивок будто бы в испуге дрожит и качается, а подсечешь — пусто!.. Ага, есть!.. На крючке трепещет маленькая уклейка. А что, пойдет на живца.
— Саня, ты что природу, мама твою, губишь? Отпусти быстрее. Ее и на полсковороды не хватит, лишь на спичечный коробок! Га-га-га!..
— А вот поглядим, на что ее хватит. Может, и я посмеюсь…
Скоро заклевали и маленькие сорожки, как раз на живца, но клев был маленьким. Что-то поменялось в погоде. Ветерок принес сероватую пасмурь. Рыбки стали брать пореже, а позже совершенно отказались клевать. А у нас еще недостаточно живца для большенный рыбалки.
— Может, на русло сходим? — предлагаю Володе.
— Так там лишь промоины и ерши.
— У берега припай потолще. А ерши тоже сгодятся за 2-ой сорт, на последний вариант, про припас.
— Ну, пойдем.
На реку осторожно спускаемся с обрыва и находим у берега заводь, где вода очевидно кружит и прогуливается подо льдом. Самое пространство. Омут.
Размотали снасти, насадили на мормышки мотыля и — под лед. И здесь же началось…
Ерши с палец забавно лупили по кивку, скупо хватали мотыля и накрепко садились на крючок, вылетая из лунки в виде ощетинившейся необычной фигуры, что-то вроде сопливой шестеренки. Нет, такие не пойдут на живца и в самую тяжелую минутку.
Я осторожно подошел к краю ледового припая и пробурил лунку. Тут лед был тоньше, и в лунке мормышку тянуло течением. Скоро кивок резко вздрогнул. Неуж-то и тут ерши? Нет, на леске затрепыхалась странноватая узенькая, брусковатая рыбешка.
Так это пескарь! Изредка у меня по льду они попадались.
Наловив с десяток пескарей к сорожкам и уклейкам, мы пошли домой. Нужно сохранить живцов. Ершей дали воронам. В канне они лишь воду отравят собственной слизью.
На Огромную Рыбалку уехать не пришлось, а на городской речке-водохранилище уклейки и пескари принесли мне 2-ух больших щук и пару гораздо меньше. Самые матерые — на 3 и 5 кг, были пойманы на пескарей, а уклейки раздразнили рыбин гораздо меньше.
Сорожки в сей раз без дела болтались подо льдом весь денек, не соблазнив даже «шнурка» с локоть…
К 8 марта
Что ни гласи, рыбы на данный момент сделалось всюду много и разной. Если вспомянуть теплые духовно, но скудные на продукты русские годы, то тогда изредка можно было повстречать в провинциальном городе речную рыбу, чтоб лежала свободно на прилавке гастронома.
Разве что на рынке, ну и то в оглядку доставали — спекуляция и браконьерство!.. Не моги!.. Это на стол сытому партийному и комсомольскому фавориту само падало, прямо до «стерляди шекснинской»…
Вообщем, в то время, когда «вы делаете вид, что платите, а мы — что работаем», и особенных трудов не требовалось для поимки рыбы. Она клевала всюду, на все и много… Потому для себя на стол русский рыбак поставлял рыбу сам, при этом самую свежайшую.
И под белоснежную по «три шестьдесят две» трескал для себя коварно этот добытый собственной снастью деликатес, мурлыча про себя: «Нам солнца не нужно — нам партия светит, нам хлеба не нужно — работу давай!»
И если не спер за денек с родного завода хоть гвоздь, то считай денек насмарку… Такое было забавное время.
Не много что поменялось у функционеров новейших перестроечных и рыночных веяний. Так же на халяву падает им на стол разный деликатесный продукт, лишь понаглее стали бюрократы с депутатами и бесстыднее, пользуясь теплой поддержкой сверху: «Дурачтесь? Ну-ну, делиться лишь не запамятовывайте…»
А у масс, так сказать, проблема: в магазинах и на развалах на данный момент много всякой рыбы, но нет достаточной покупательной возможности. А просто — средств…
К тому же, и рыба, что продается, время от времени заморожена и разморожена столько раз, что похожа больше на несъедобное «нечто» с бледноватыми жабрами и очами, торчащими во все стороны ребрами, выползающими из вялой плоти.
И снова русский рыболов отчаливает в белоснежное безмолвие «за туманом и за запахом тайги», ну, а не считая {романтических} фимиамов красивостям — за очевидной рыбой.
Сейчас я тоже иду в протоки за щукой, чтоб к восьмому марта самолично приготовить возлюбленной даме заливное из щуки на прохладное. Традицией сделалось, приносить с рыбалки к праздничку свежайшую речную рыбу. Но, кажется, на данный момент у современной рыбы на этот счет другое мировоззрение и остальные традиции.
Все ужаснее берет она и в особенности — большая. Наступила депрессия-стагнация, рядовая для всех водохранилищ на равнинных реках, где построены ГЭС (Гидроэлектростанция — электростанция, в качестве источника энергии использующая энергию водного потока) с турбинами вертикального вращения.
И одним из признаков перевоплощения водохранилища в огромный пруд сделалось то, что в летнюю пору 2012 года я ловил уже тут круглых, как блюдце, карасей до кило весом.
Рыба, естественно, не плохая, но очевидно не волжская…
Итак, я на собственной испытанной протоке. Млеет тихая оттепель, которая началась сходу за морозами за 30. Погода сорожкина и щучья.
Плотвички-сорожки вправду забавно кидались на мотыля, а вот жерлицы упрямо и безвыходно оставались недвижны.
Время уже было к двум часам денька, когда я отважился на кардинальный шаг: хоть и муторно это — собрать жерлицы с живцами и уйти к устью Рутки, в рощу мертвых берез, вмороженных в лед.
Опосля томного пути по раскисшему снегу с канной, полной воды, и кучей вещей я все таки расставил снасти среди лесных полянок. И здесь же вскинулся флаг!.. Взяла щучка чуток больше килограмма. Позже — еще одна.
Ночевал я уже не в землянке, до которой идти и идти, а прямо на полуострове, у костра. А днем опять начала брать местная быстрая и некрупная щука, но основное — уверенно и нередко.
А означает, будет на Восьмое марта заливное из свежайшей рыбы!..
