История охоты с легавыми собаками на Руси

Расцвет российской охоты с легавой начинается с 50 – 60-х годов XIX века.

 

К этому времени относится традиционное выражение С.Т.Аксакова:

«Всякий охотник понимает необходимость легавой собаки: это жизнь, душа ружейной охоты и, желательно, охоты болотной, самой наилучшей; охотник с ружьем, без собаки, это что-то недостающее, неполное!

С доброю собакой он не только лишь понимает, что вот здесь, около него, прячется дичь, но понимает какая конкретно дичь; поиск собаки случается так выразителен и ясен, что она буквально гласит с охотником, а в ее страстной горячности, когда она добирается до птицы, и в мертвой стойке над нею – столько картинности и красы, что все это составляет одно из основных наслаждений ружейной охоты» («Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852).

С.Т.Аксакову вторит узнаваемый охотничий писатель Л.Ваксель: «Тяжело найти, что на охоте важнее, ружье либо собака. Вообщем, поистине неплохой охотник пойдет в болото и с собакой без ружья, но чуть ли согласится идти с ружьем, без собаки» («Управление для начинающих охотиться с ружьем и легавой собакой», СПб, 1876).

Сначала 2-ой половины XIX столетия в связи с угасанием псовой охоты ее пространство занимает охота ружейная с гончими и легавыми. К этому времени доминирующее положение в Рф заняли островные легавые – пойнтеры и сеттеры (британский, ирландский и шотландский), нашедшие тут свою вторую родину, – собаки быстроходные, владеющие хорошим чутьем.

фото: Fotolia.com

В которой-то, но незначимой степени длилось пробы сотворения и сохранения русских легавых и в весьма маленьком количестве начали появляться континентальные, в большей степени лишь что складывающиеся новейшие германские легавые.

Весьма стремительно охота с легавыми захватила положение государственной охоты, обладающей своими чертами, отличающими ее от западноевропейской.

При всем этом существенное значение имело то, что в охоте с легавой так же, как и в российской псовой охоте и ружейной охоте с гончими, значимая толика присущей им привлекательности отводилась и отводится не «шкурятничеству» – количеству взятой дичи, а сопутствующему ей азарту и эстетическому наслаждению или от залихватский скачки борзых, или от захватывающей музыки гона, или от сопереживания, вместе с собакой, одуряющего воздействия аромата дичи.

Слова П.М.Мачеварианова: «Настоящий псовый охотник… глядит на охоту, как на науку; строго держится всех ее правил, соблюдение которых и составляет гармонию, порядок и доставляет наслаждение в охоте» – с полным основанием относятся ко всем сиим видам охот и охотников.

Старинное определение охоты, как «забавы молодецкой», вполне сохранило свое значение и в наше время.

Во 2-ой половине XIX столетия в Рф сложилось несколько разновидностей охоты с легавой, различающихся основным образом природными критериями тех мест, где она делается, и, соответственно, обитающей в их дичью.

Традиционным вариантом является охота по болотной дичи (дупелю, бекасу и гаршнепу) – долгоносикам, как их любовно именуют легашатники. Стации ее – это наиболее либо наименее ровненькие, открытые «потные» либо заболоченные луга, выгоны и пустоши с отдельными кустиками, «мокрятками» и кочкарниками.

Работа по болотной дичи – коронный номер легавой. Тут она может показать широкий поиск на карьере либо галопе, планомерное обыскивание местности челноком, осторожную, будоражащую охотника потяжку к причуянной дичи, прекрасную стойку и энергичный, по первому посылу, подъем птицы, опосля которого она обязана лечь.

Приблизительно так же смотрится работа по полевой дичи (перепел, коростель, фазан, сероватая куропатка), которая, но, затрудняется привычкой полевой дичи удирать от собаки, до этого чем залечь.

Сложна работа легавой по боровой дичи (тетереву, глухарю, вальдшнепу и белоснежной куропатке). Она делается в критериях ограниченной видимости, и собака обязана уметь сокращать собственный поиск и не терять контакта с охотником. Высшим проявлением присущего легавой ума служат анонс и заход.

1-ый из их – это возвращение к охотнику и «доклад» о отысканной дичи, опосля что собака ведет его к ней и делает стойку, 2-ой – это не обычный подъем птицы при посыле, а усмотрительный обход ее и подача на стрелка. Как смотрится наша охота с легавой?

Сырое августовское утро. Тянет легкий, холодный и мокроватый ветерок. Путь лежит к наиблежайшему пойменному лугу, и идущая рядом собака, дрожа от нетерпения, но не смея высунуться вперед, лишь посматривает на вас – ну, когда же, когда! Но вот мы на месте.

Зашли против ветра для облегчения причуивания дичи, и пущенная в поиск собака пошла ровненьким, резвым вскачь, сосредоточившись и кропотливо ловя запахи. На право, чуток вперед на ветер, на лево, вперед и снова на право – равномерный челнок, плотно покрывающий всю площадь.

фото: Fotolia.com

Время от времени на скаку она оглядывается на охотника: «Так ли я все делаю, владелец?» Легким взмахом руки вы разрешаете ей продолжать работу. Вдруг она резко разворачивается на ветер, вся растягивается, замедляя шаги, осторожно продвигается вперед и, в конце концов, замирает в скульптурной, напряженной стойке.

Вот оно, то мгновение, которого нетерпеливо ожидали и вы, и собака. Ружье уже в руках, и резвым, но усмотрительным шагом вы двигаетесь к стойке, пожирая очами и картинно стоящую легавую, и кусочек луга перед нею, где таится дичь, и всю отрадную картину родных охотничьих угодий.

Но вы очень медлите, считает ваша верная ассистентка, не отводя носа от чарующего аромата, она кидает на вас призывающий взор и чуть приметно шевелит пером. В конце концов вы достигаете подходящей позиции и становитесь в паре шагов правее и сзаду.

Собака вся застыла, только влажная мочка носа в непрестанном движении: «Тут он, тут! Неуж-то ты не видишь этого!» Посыл, несколько усмотрительных шагов, и в полуторе 10-ов метров прямо по носу собаки из-под кочки срывается жирный дупель либо вертлявый бекас.

Сейчас уж не осрамитесь. Выстрел – и дичь падает в травку, а потом птица, поднятая и положенная под собачью рожу, принуждает ее поднять нос ввысь от весьма мощного аромата и в истоме закатить глаза: «Господи, да неуж-то так может пахнуть!»

А охоты по тетеревиным либо глухариным выводкам с их громоподобным взлетом, по белоснежным куропаткам на моховом болоте, когда опосля 80-100-метровой пробежки, как по перине, за убегающим выводком опосля посыла из-за кустика вдруг распускается черно-белый веер! А вальдшнепиные высыпки в зарослях пожухлой крапивы в маленькую осеннюю капель!

И постоянно полное единение с природой. Никаких среднеевропейских «котлов» с их дичезаготовками, построениями и всей дешевенькой мишурой. Вы, собака и природа – ничего больше.

Российская охота с легавой вызвала к жизни неведомое на Западе понятие о стиле работы легавой – прирожденной манере хода, стойки и подъема (подачи) птицы под выстрел, характерной каждой из пород и отличающих одну породу от иной. Не имеющая породного стиля легавая собака, вроде бы добычлива она ни была, теряет в очах российского охотника огромную часть собственного притягательности.

фото: Fotolia.com

Как гласил блестящий знаток работы легавых Б.А.Калачев: «Британский сеттер может соврать, но так, чтоб валидол потребовался». Понятие стиля – прирожденной манеры работы – было в первый раз приложено к двум породам легавых, получившим к концу XIX века наибольшее распространение в Рф, – пойнтерам и английским сеттерам, разумеется, в силу их броского различия.

По правде, высочайший, парящий карьер пойнтера, с гордо поднятой головой ловящего далекие потяжки аромата и замирающего в скульптурной каталептической стойке, и непередаваемо роскошный, «кошачий», стелющийся ход британца, переходящий в усмотрительное скрадывание и оканчивающийся прильнувшей к земле, а то и совсем лежачей стойкой – две контрастные, но идиентично дивные картины.

Позже сложились чуток тяжеловатый галоп шотландского сеттера, держащего на чутье все поле, оглядывающегося на стойке на охотника и торопящего его своим взором, и быстрый, борзоватый скок ирландца, золотистой молнией скользящего по лугу, устремленно застывающего на стойке и безразличного ко всему, не считая птицы.

Уже на наших очах складывается рассудительный, расчетливый и усмотрительный стиль работы коротко- и жесткошерстных германских (континентальных) легавых, обязанных в всех критериях подать под выстрел каждую встреченную птицу.

Свойствами, которые определяют рабочие способности легавой собаки и которые постоянно ценились охотниками, являются дальность и верность чутья, другими словами возможности причуивать дичь.

Дальность чутья – расстояние, на котором собака может причуять затаившуюся птицу, зависит от почти всех критерий: состояния погоды, ветра, объекта охоты и, естественно, сначала, от остроты ее чутья. Хотя еще Л.П.Сабанеев указывал, что отдельные собаки могут причуивать дичь на расстоянии до 120 шагов, почти все авторитеты и на данный момент говорят, что пределом в этом случае служит дистанция в 20-25 метров.

По сути, экспериментальными исследовательскими работами С.А.Корытина строго показано, что в подходящих критериях собаки способны улавливать запах на расстоянии 100 метров и наиболее.

Естественно, что верность, другими словами безошибочность причуивания конкретно самой дичи при всем этом мучается. Отбор чутьистых собак для племенного разведения, начавшийся опосля внедрения в конце XIX века полевых испытаний и в особенности опосля перехода охотничьего собаководства СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) посреди XX века на зоотехнические принципы, привел к приметному увеличению чутья легавых.

Практика свидетельствует, что даровитые легавые часто довольно буквально работают по птице за 40-50 метров. Стрелять на таком расстоянии, естественно, глупо, потому в этих вариантах приходится приучивать собаку подымать дичь с приостановками, поджидая подхода стрелка.

Значение быстроты и манеры поиска легавой состоит в малой издержке времени на отыскивание дичи и сразу в полноте и тщательности проверки угодий. Характерный первой половине XIX века поиск легавой «на кругах» сменился наиболее оптимальным поиском челноком, при котором собака работает на параллелях поперек ветра, двигаясь noпеременно на право и на лево перед охотником.

фото: Fotolia.com

Быстрота хода собаки в поиске обязана согласовываться с остротой чутья, что определяется, как «чутье по ногам». Высокоскоростная собака со слабеньким чутьем будет проскакивать дичь.

Развитию предпочтительных для российских охотников рабочих (полевых) свойств собак содействовали полевые тесты легавых, которые начались в Рф в конце XIX столетия.

При всем этом, в отличие от борзых, официальным испытаниям которых («садкам» по зверьку), проводящимся по установленным правилам и программкам, предшествовали товарищеские «мерки собак» на охоте («садки» Василия III были основательно позабыты), тесты легавых в связи с наличием к тому времени бессчетных обществ правильной охоты с самого начала проводились как официальные мероприятия этих обществ.

И хотя сначала они разнились меж собою по правилам и целям зависимо от взглядов проводивших их обществ, но в итоге организация этих испытаний заложила базу для выработки единых принципов подхода к полевой проверке рабочих свойств и постановке таковой проверки для всех пород охотничьих собак, как краеугольного камня их разведения.

В итоге в то время как островные породы легавых в Рф больше завоевывали положение в качестве неотъемлемого элемента ружейной охоты по птице, на собственной первой родине, в Великобритании, а потом и в остальных странах они начали утрачивать охотничье значение.

Возникли разводимые бессчетными кеннелями чисто выставочные полосы, уделом которых сделалось показывать красоту форм на выставках-шоу. Броским примером этого явились ирландские сеттеры, которые уже с начала XX века не стали рассматриваться как охотничьи собаки и остались только броским пятном, выделяющим или туалет дамы, или антураж интерьера.

Для нас же ирландский сеттер – один из восхитительных полевиков и наилучших охотничьих спутников. Полевые же тесты, возникшие ранее из естественного на общительной охоте желания сравнить собственных собак по их охотничьим качествам, на Западе выродились в значимой степени в чисто спортивные игры – фильдтрайлсы, проводимые по олимпийской системе попарно с «вылетом» побежденного и сведением фаворитов в новейшую пару.

Ах так обрисовывает южноамериканский фильдтрайлс узнаваемый южноамериканский кинолог А.Ф.Хохвальд: «…работая в паре по 3 часа под верховыми ведущими и арбитрами, они (собаки) держатся на полосы горизонта».

Этот же Хохвальд, описывая выступление пойнтера Команч-Франка, отметил, что желание выиграть приз было у опытнейшего натасчика настолько велико, что он не пожалел возлюбленную лошадка, загнал ее и выиграл чемпионат. Естественно, что таковой метод отбора легавых собак не имеет ничего общего с нашими представлениями о охоте с легавыми.

Только в крайние годы, не без русского воздействия, на Западе начали обращаться к полевой проверке легавых собак для их племенного использования.

Чтоб более выпукло проявить природные рабочие свойства легавых, особенное внимание следует уделить полному и правильному обучению – натаске. Даже такие закрепленные долгим отбором признаки легавой, как склонность к остановке перед затаившейся дичью – стойка, поиск с помощью чутья самой птицы, а не ее набродов – следов и остальные, должны быть, обычно, выявлены и закреплены обучением.

Российская школа натаски складывалась не сходу. Сначала натаска в главном выполнялась доморощенными «егерями», которые, любой в меру собственного разумения, пробовали копировать зарубежные подходы, нередко ошибаясь и портя собаку, чему имеются бессчетные примеры в старенькых охотничьих журнальчиках.

фото: Fotolia.com

Часто, в особенности посреди XIX века, легавые завозились уже натасканными. Но такие собаки с трудом принимали нашу дичь и условия работы и только спустя определенный период акклиматизации принимались за дело.

Развитию и совершенствованию собственных способов натаски содействовало возникновение, начиная с середины XIX столетия, целого ряда книжек, посвященных охоте с легавой и содержащих советы по натаске, написанных Патфайндером, Л.Вакселем, М.Ф.Домбровским, Н.И.Яблонским, А.С.Тюльпановым и иными.

К концу века в Рф складывается своя школа либо, точнее, школы натаски, направленные на русские условия охоты и требования к собаке, и кадры натасчиков, способных выявить все наилучшие стороны легавой.

В конце XIX – начале XX веков в Рф исторически сложились две тенденции в натаске легавых – столичная и петербургская. 1-ая из их, появившаяся под воздействием Столичного общества охотников, основное внимание уделяла выявлению природных свойств легавых, руководствуясь словами А.И.Чевакинского: «Цель полевых испытаний… в том, чтоб указать тех фаворитов, от которых охотник может получить заранее кровную полевую собаку»; 2-ая, ориентировавшаяся на Петербургское Общество любителей породистых собак, провозглашала: «Чутье от Бога, а ты мне покажи, что ты с собакой сделал».

Некие реминисценции такового расхождения приметны и по сей день.

В первой четверти XX века значимая часть легавых все еще натаскивалась проф егерями-натасчиками, посреди которых сложилась плеяда сверкающих мастеров собственного дела.

Необходимо упомянуть столичных: братьев П. и К. Лихачевых, П.Старостина, Г.Алексеева, С.С.Телегина и петербургских: А.Богомолова, В.Яковлева. Но и в XIX и в XX веке почти все собаки натаскивались, и очень удачно, самими обладателями. На данный момент крайний вариант доминирует уже практически вполне.

Русское охотничье собаководство с самого собственного появления кое-где в глубине веков сначала интересовалось рабочими (полевыми) свойствами собак, их пригодностью для охотничьего использования.

Это требование легло в базу и разведения легавых с самого начала их использования в Рф. Отдельные пробы конца XIX – начала XX веков повести выставочные полосы легавых (питомники А.В. и В.А.Малама, Н.А.Гена и др.) были немедля отвергнуты охотничьей общественностью.

Как итог – все породы легавых у нас, прямо до 90-х годов XX столетия, велись как единое целое, сочетающее экстерьерные и рабочие свойства. Конкретно благодаря этому у нас отыскали свою вторую родину островные легавые – пойнтеры, английские, ирландские и шотландские (гордоны) сеттеры.

Развитие островных пород легавых в Рф в XIX-XX веках шло параллельно со становлением и развитием ружейной охоты по птице и неразрывно с нею.

Недаром современный южноамериканский охотничий писатель Р.Барлоу в статье «Итак, российский ирландский сеттер», помещенной в журнальчике «Южноамериканский охотник» («The American Hunter», 1976, № 11) и посвященной завозу в США (Соединённые Штаты Америки – государство в Северной Америке) ирландского сеттера Руслана, писал: «Что-то мы утратили в наших ирландских сеттерах, что-то, что российские смогли сохранить и при царях, и при комиссарах».

И дальше: «В СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) продолжают разводить собак, практически схожих тем, которые разводились в XIX столетии. Эти сеттеры из Русского Союза до крайней точки напоминают древние английские спортивные гравюры: напряженные, вытянутые, практически ровная линия от носа до кончика хвоста.

Это не так принципиально {само по себе} как указание на то, как много от начальных собак перебежало в ирландских сеттеров этих линий. Полностью может быть, что это чистейшая охотничья порода в мире».

Слова эти с полным основанием можно отнести ко всем породам островных легавых в Рф. Несколько меньше подфартило у нас континентальным – германским курцхаарам и дратхаарам.

Появившись у нас в главном опосля Величавой Российскей войны (ранее эти собаки в Рф и в СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) были достаточно немногочисленны), они сходу захватили признание охотников собственной разумностью, уравновешенностью и дисциплинированностью.

К огорчению, нашлись жаркие головы, которые, отбросив все, о чем писала, к примеру, М.Д.Менделеева – о полной пригодности этих собак для российских охот, занялись переделкой германских легавых в высокоскоростных собак, собственного рода «недопойнтеров», что шло вразрез с целями, для которых были выведены эти породы, целями, требовавшими от легавых уравновешенности, дисциплинированности и возможности в всех критериях подать дичь под выстрел.

Провал попыток в корне переработать породы возвратил все на свои места, и континентальные легавые в Рф вернули характерный им вид. Они не настолько очаровательны в работе, как островные, но безотказны и «всепогодны».

Опыт, скопленный в российском охотничьем собаководстве псовыми охотниками, был унаследован в разведении легавых и применен на последующем уровне развития в заводском разведении пород.

фото: Семина Миши

Племенное разведение собак, отбор и подбор производителей, полевая проверка, одним словом, переход на современные зоотехнические принципы – все это отыскало свое продолжение в работе с легавыми и сделало эту область охотничьего собаководства более развитой и устремленной в том конкретно направлении, которого добивалось развитие охоты с легавыми собаками в Рф.

Обычное для Рф содержание легавой в доме на правах «члена семьи» привело к значительному ее «очеловечиванию», что кидается в глаза при сопоставлении с вывозимыми с Запада собаками, обычно, наименее подвергавшимися отбору на такое тесное сожительство с человеком.

На тесное «семейное» сожительство легавой с человеком в Рф направил внимание заводчик ирландских сеттеров проф. Куртис Коннер-мл. из штата Массачусетс в США (Соединённые Штаты Америки – государство в Северной Америке), пару раз посещавший нашу страну, в статье «Заметки из Рф» (журнальчик «American Kennel Gazett», 1977, June).

Иной южноамериканский охотник, проф. Сэм Кирквуд из штата Миннесота, опосля получения из Русского Союза щенков британского сеттера был, по его словам, потрясен сообразительностью и приспособленностью их к квартирному содержанию уже в 2-3-месячном возрасте.

Недаром руководители Столичного «Пойнтер-клуба» молвят, что иноземцы «сами делают каталептическую стойку при взоре на наших пойнтеров».

Современные легавые в нашей стране являются, наряду со спаниелями, самыми «интеллигентными» изо всех охотничьих собак, и охота с таковой легавой доставляет чисто умственное наслаждение, как общение с близким по духу существом.

С начала XX столетия охота с легавой стала главным видом спортивной охоты с собакой. Она делается фактически на всей местности Рф и государств СНГ (Содружество Независимых Государств — региональная международная организация (международный договор), призванная регулировать отношения сотрудничества между государствами, ранее входившими в состав СССР) – от тундры до полупустынь по почти всем видам охотничьих птиц: болотной дичи (дупель, бекас, гаршнеп, болотная курочка), боровой дичи (тетерев, глухарь, белоснежная куропатка, вальдшнеп) и полевой дичи (перепел, сероватая куропатка, фазан).

Обходительные и дисциплинированные легавые помогают на утиной охоте, ищут подранков на вальдшнепиной тяге. К концу XX века ружейная охота с легавой в ее традиционном виде сохранилась, похоже, лишь в Рф.

Этому содействовало, кроме сохранения дичи в почти всех местах наших просторов, также и наличие высокосовершенных пород легавых, в которые был вложен труд российских кинологов и охотников-собаководов.

Российская охота с легавой, ее душа и суть отыскали проникновенное отображение в строчках, посвященных Л.Н.Толстым описанию охоты Левина («Анна Каренина»), в очерке И.С.Тургенева «Пэгас» о его возлюбленной собаке, в книжках и рассказах С.Т.Аксакова, М.М.Пришвина, В.А.Дубровского (Лесника) и почти всех остальных.