Записки из дневника отвратительного стрелка.
Фото Дмитрия ЩАНИЦЫНА
Я не являюсь особенным почитателем вешней охоты на вальдшнепиной тяге. Но, оказавшись в один прекрасный момент в крайней декаде апреля 2007 года по делам в Москве (жил я тогда в Бурятии, а на тягу там не прогуливаются), потянуло меня в леса под Борисоглебском.
Единственное мое ружье, на котором были блоки гладких стволов — МР-251, — находилось за Байкалом. Потому пришлось достать из шкафа двустволку «Голланд-Голланд» с «феноменами» в обоих стволах.
Благодаря этому случаю сейчас могу познакомить читателя с опытом довольно редчайшим: как «работает» на вешней вальдшнепиной тяге нарезной чок. Не трубка с нарезами, ввернутая в ствол, а реальный Paradox Fosbery Patent from Holland&Holland.
Такие ружья, как обозначено в «Атласе охотничьих и промысловых птиц и животных СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии)» (т. II, М, 1953, Изд-во АН СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии), с. 192), «весьма неплохи для охоты на тигра» (в те времена было надо восхищаться поступками голливудских звезд зоозащитной ориентации фуррорами по разведению тигров в дальневосточной тайге и проектами по восстановлению кавказского леопарда, а в базовом академическом издании можно было без стеснения прямо указать, чем лучше лупить тигра).
Но такие времена издавна стали легендарно-былинными, и в 6 часов утра субботы 20 первого денька «вешнего месяца нисана» вез я собственный «Голланд» по трассе Москва — Холмогоры никак не на тигриную охоту.
Шел дождик. Опосля Торбеева озера началась зима. Как произнес мне как-то в Чите Владыко Евстафий: «Будет угодно Господу, и опосля весны осень наступит». А здесь вот и зима в весеннюю пору явилась. Реальная. Белоснежная. Со снегом на земле и деревьях.
Сергей Львович обещал, что тяга начнется в без четверти девять. Началась без 20 2-ух минут. 1-ый вальдшнеп прошел стороной. А за ним до 21.30 через равные промежутки времени налетело 6 штук.
Стрелять я мог лишь из левого ствола. Правый боек в чудесном ружье моем сломался. Подчинить же все руки не доходили. Задумывался в Лондон съездить, а уехал на Восток… А здесь и оружейный салон Holland-Holland в Москве открылся…
Эрнест Хемингуэй писал, что если по вальдшнепу «промахнешься, он быстрее всего нырнет вниз, тогда можно выстрелить во 2-ой раз». Но в тот вечер, опосля стрельбы из «феномена», вальдшнепы не ныряли, а опосля всякого еще одного одиночного выстрела замедляли собственный полет, меняя его направление. Чувствовалось, что я их не «обсыпаю». Быстрее напротив, кучный дробовой сноп проходит близко, но мимо.
Не имея способности, по уже известной читателю причине, «поправить» вторым — «выстрелить во 2-ой раз», «уронил» я лишь 1-го куличка. 5-ого по счету. Самого «близко-низко летевшего».
Вальдшнеп был бит чисто. Свалился он недалеко, на молоденькую травку. Травка в это время года, когда тянут вальдшнепы, по Ивану Сергеевичу Тургеневу, «поблескивает радостным блеском изумруда»… А по Льву Николаевичу Толстому «Слышно и видно, как… вырастает!». Пространство падения птицы было увидено буквально, потому я отыскал и подобрал трофей сходу.
Возвратился на пространство, с которого стрелял. Кружась в воздухе, на землю опускалось перышко. Его можно было изловить рукою. Совершенно, как в необычном либо даже расчудесном случае, описанном В.П. Антоновым-Дружининым в «Ярославском фантоме» («Охотничьи просторы», кн. 2-ая (82), 2015, стр. 85– 87). Понимаю, что произошел тот вариант весьма близко от места, где на данный момент застрелил вальдшнепа из собственного «феномена».
Совершенно, как небольшой Эрни, нес первого собственного бекаса, «держа его за нос», нес я первого собственного вальдшнепа, застреленного «финоменом», держа его за краешек клюва. Подходя в мгле к машине, услышал глас Львовича:
— О-о-о, полная рука, — показал единственный трофей. — А стреляли-то отлично, — продолжил егерь. (Хоть какой охотник понимает, что может означать 6 одиночных выстрелов, если у стрелявшего двустволка!)
— Ну стрелял, как стрелял, — дал ответ я, передавая птицу супруге.
Ира взяла убитого мною вальдшнепа, как живого, и, перекладывая из руки в руку, гласила (практически что причитая!):
— Небольшой, красавец, глупенький. Летел для себя…
Как эта реакция дамы (нередко сопровождавшей меня на охоту, любящей охоту и охотника и совсем не разделяющей взоры «зеленоватых»!) была естественней и искренней наших мужских рассуждений о «поэзии тяги»…
Как оказывается, в этого вальдшнепа попало семь дробин. Осыпь была весьма ровненькая, покрывшая птицу от лапки до основания клюва. Но ни одна дробина насквозь тушку не прошила (употреблял патрон Феттер охотничий, оснащенный 32-мя гр дроби № 7).
В чем причина настолько низкой резкости боя? В особенностях ли сверловки? Либо в патроне? Стрелочек я, естественно, средний, но увидел, что Феттером почему-либо ужаснее всего выходит птицу лупить. Ну и «Голланд» мой издавна нужно бы поправить. Дуется, видно, старик. В нем ведь, думаю, душа Мастера живет, как в клинках Мурасама…
И хотя стрелял я плохо, вышло 6 патронов на одну птицу, наслаждение от охоты на тяге данной нам получил грандиозное. Пожалуй, одна из наилучших вешних тяг, которые довелось мне созидать. Если совершенно не 2-ая опосля Неи, где еще результативнее проявили себя ижевские цилиндры и патроны «Тайга».
Так что все-таки для меня охота в весеннюю пору на тяге, спросите вы. Отвечу: вредная привычка, которую никак не могу бросить. Феномен?…
