Eще со времен древних соколиных и барских псовых охот, егеря были главными распорядителями на молодецких забавах. К указаниям егеря относились с почтением и делали их безоговорочно, независимо от чинов и званий.
фото: Антона Журавкова
«С полем, государь!» – эти слова, в устах знающего егеря, превращали новенького в настоящего члена охотничьей братии.
И в наше время похвала опытнейшего егеря воспринимается с гордостью и вызывает почтение товарищей по увлечению.
Реальный, понимающий егерь, умеющий организовать охоту, выставить зверька на определенного охотника, верно поставить шалаши, подманить рябчика, подвабить лося либо оленя, офлажить волков, ловко ошкурить добычу и т.д. настолько же редок, как и хоть какой потрясающий спец.
Работа егеря просит почти всех многосторонних свойств, как проф, так и чисто человечьих, как-то: благорасположенность, предупредительность, доброта и нужная строгость.
Рассказы и советы опытнейшего мастера резвее пополнят способности охотника, чем прочитанные тома охотничьей литературы. Приятный рассказ о следе зверька и его повадках в течение нескольких минут помножит ваши зания следопыта и сбережет много дней самостоятельного исследования поведения дичи.
На охоте работа и прозаические дела отступают на 2-ой план, дискуссии неторопливо текут вокруг интересующей всех темы – охоты. Рассказы опытнейших охотников прерываются искренними и ошеломленными замечаниями новичков.
Истории начинающих со сдержанным снисхождением слушают ветераны. Но обычно все сходу смолкают, когда начинает гласить егерь, и уже никто не подвергает сомнению достоверность рассказанного.
За свою многолетнюю охотничью практику мне приходилось встречаться со почти всеми егерями, но настоящими специалистами считаю только двоих.
Вологодское «О-о-о!» в сдержанной похвале старшего егеря Семечки Михайловича для слуха охотника звучало лучше хоть какой музыки.
«Около-о дела», – доброжелательно приветствовал Семен Михайлович охотника, успешно отстрелявшегося на утренней заре из искусно поставленного шалаша.
«Ништо-о», – подбадривал он пропуделявшего по уткам раз 20 старого генерала, помогая ему перенести ногу через борт лодки. Если Михалыч поставил на номер, ожидай зверька.
А сколько пушнины добыл и сдал Семен Михайлович, одеть можно было бы не одну сотку модниц. Много увлекательных рассказов слышал я от него о добычливых охотах, о огромных начальниках – любителях пострелять, и о многом другом. Но перескажу только один рассказ, очень любознательный.
Добыть медведя на овсах удается не постоянно, ну и охота таковая просит много времени. Нередко мишка не выходит на поле, и приходится провести на лабазе не одну ночь (то есть темное время суток). Охота на берлоге наиболее предсказуема и к тому же весьма чувственна, потому ценится очень высоко.
Семен Михайлович отошел от деревни метров триста, его лайка злостно залаяла в сотке шагов от проезжей дороги. Снега было незначительно; подойдя на собачий лай, узрел лежащего на большенный кочке большого медведя.
фото: Антона Журавкова
Отозвав пса, Семен Михайлович на последующий денек проверил лежку косолапого, он был на том же месте. На 2-ой и 3-ий денек зверек находился на собственной кочке и, видимо, решил так переждать зиму.
Доложил о «находке» начальнику охотничьего хозяйства, тот дальше по инстанциям. Стали ожидать приезда огромного начальства, если не министра обороны, то уж кого-то из Политбюро.
Проходили деньки, мороз креп, снега прибавилось. Семену Михайловичу, из-за больших сугробов, приходилось брать стул, чтоб следить за медведем, а охотники все не двигались. Снег присыпал зверька, а он продолжал тихо лежать на собственной кочке, только время от времени поднимая голову, вяло реагируя на шум с дороги.
Снега подвалило столько, что пришлось сколотить лесенку, без которой медведя было уже не узреть.
Зима перевалила за середину, и скоро сезон охоты вышел. Медведь тихо перезимовал на таковой необыкновенной берлоге – под присмотром егеря, в конкретной близости от жилища, и, к радости Семечки Михайловича, с первой капелью перебрался в наиболее пригодные угодья.
Семен Михайлович поглядел на командирские часы с дарственной надписью министра и начал торопить охотников на вечерку.
Знаком я и с иным егерем. По моему воззрению, Миша Иванович может носить звание наилучшего егеря Столичной области. Такое познание угодий и повадок дичи изредка встречается. Где стоит лось и питается кабан, как устроить загон на оленя, – Миша Иванович разберется как владелец в своем доме.
Егерь, понимающий тока глухаря и тетеревов, как собственный курятник, опытный добытчик пушного зверька, постоянно подтянутый, приветливый, неунывающий. В пять-шесть стволов мы проводили загонные охоты, и постоянно удачно.
Вечерний рассказ за столом, уставленным сковородами с печенью и нарезкой, увлекателен к тому же тем, что, в отличие от обыденных, обычно удачных повествований, завершился несколько нежданно.
По границе охотничьего хозяйства с Тверской областью возникли две рыси. Следы большого кота и юный кошки повсевременно попадались в обходе Миши Ивановича. Редчайшая для центральных областей рысь не является объектом промысла, но охотничий азарт принудил егеря попробовать добыть аккуратного зверька.
Искусно поставленные капканы и привада дозволили добыть молоденькую рысь. Опосля этого большой самец ловко избегал все капканы, да и не уходил из угодий. Зная о пристрастии котов к валериане, Миша Иванович поэкспериментировал, капнул на тарелку самолова незначительно валерьянки.
О итоге опыта говорил, принеся и демонстрируя сработавший капкан с застрявшими меж дугами пышноватыми усами рыси.
«Лечущее средство не туда накапал, – смеясь, гласил он, – было надо смочить ветку над капканом, а не лить на него». Капкан откинул тупую кошачью рожу рыси, и зверек отвертелся только испугом и потерей усов. Опосля этого зверек ушел.
Миша Иванович заторопился, произнес что засиделся, завтра днем на охоту, нужно отдыхать. Мы еще длительно обсуждали рассказ егеря, а на последующий денек, успешно проведя два загона по кабану, уже в машине в очередной раз удивлялись и восторгались мастерством Миши Ивановича.
