Наверняка, почти все помнят историю закрытия охоты на берлоге, напоминающую незамудреную многоходовку. «Душераздирающие» рисунки с пажетновской «фермы» по выращиванию медвежат-сирот — волонтерский туризм и «зеленоватый бальзам» на неокрепшие юные и еще зеленоватые души — закрытие охоты на берлоге.
Фото Светланы БУРКОВСКОЙ
Каковой результат?
Тысячелетняя охотничья традиция объявляется варварской.
Минус сотки миллионов рублей.
На данный момент и сам Пажетнов, которым просто прикрылись, признает хищничество медведя лишним.
Президент, обсуждая социально-экономические задачи, время от времени на публике задается вопросцем — а где средства?
А средств нет, но — вы там держитесь, отвечает премьер.
Российскее охотничье собаководство — ату его!
Запускается еще одна многоходовка.
«Выколотые» глаза и «вырванные» клыки — «человечное» воззвание и «бесконтактные» притравки — «зеленоватый душ» в виде закона о человечном воззвании с звериными. Девиз «Даешь собачьи питомники и экономные средства для их!» реализуется в жизнь.
Это минус — уже в млрд. Не в бюджет, если б работала казанская меховая фабрика по производству унтов и спальных мешков, а из бюджета.
А своры кочевых «динго»? Меж тем они, как пылесос, лишь в не далеком Подмосковье «подмели» все, что выводится на земле. А это зайцы, тетеревиные, дошло и до копытных. «Китовая кутузка» — еще одна многоходовка? Весьма похоже.
Дельфинарии — это сейчас «морально неприемлемые» утехи. Так сейчас считают в англосаксонских странах. Но в странах Юго-Восточной Азии, в Китае эта промышленность развлечений набирает обороты. На подъеме и многомиллиардный бизнес.
В Австралии «расселение» кошек так «приперло» англосаксов, что они собрались раскидать по «зеленоватому материку» полмиллиона отравленных сосисок для поражения 2-ух миллионов диких кошек, которые варварски уничтожают редчайших звериных Австралии.
А куда глядит глава WWF царевич Филипп? Где пикеты гринписовцев у австралийского посольства в Москве? Одна «тетка Памела» протестует?
Они, быстрее всего, покажутся у русских посольств, если мы будем травить волков, приносящих стране многомиллиардные убытки. Как мы это удачно делали во времена Главохоты.
Ничего личного, увидел один узнаваемый бандит, лишь бизнес. А не наименее узнаваемый экономист, монумент которому стоит напротив Огромного театра, указал и на определенное превышение процента прибыли, как «мотив», когда можно и «родную мама зарезать», ради данной самой прибыли.
А откуда тогда берутся бесконечные эшелоны кругляка в Финляндию и Китай, сотки тонн «нашенского» краба на млрд баксов в Корее и Стране восходящего солнца? Либо умопомрачительный Лесной кодекс, авторством которого заинтересовалась Валентина Ивановна Матвиенко?
Как увидел классик — «Ловкость рук против остроты глаз». Охота, бизнес в охоте и собирательстве есть, а хозяйства нет. Как предпринимаются пробы подойти к организации этого самого хозяйства с национально нацеленных законодательных позиций, врубаются очередные многоходовки. Совпадение?
Фактически постоянно эти спланированные операции по дезорганизации социально-экономически важных отраслей природопользования в Рф (Казахстане, Белоруссии и дальше по списку), будь то нефть, газ либо гуси с медведями, проходят (удивительнейшее совпадение) с ролью зеленоватых, в том либо ином объеме, в тех либо других колерах.
Но, невзирая на неизменные по прошествии какого-то времени, провалы этих «операций» Наша родина в лице МПР продолжает с упрямством, достойным наилучшего внедрения, наступать на услужливо подкладываемые «партнерами» грабли.
Они аккуратненько маркированы: экологические, природно-климатические и остальные «морально неприемлемые». Есть и кому подкладывать.
В чем предпосылки безотказности работы этого механизма на протяжении вот уже нескольких десятилетий? Почему еще одно вещание по гринписовскому соннику о моральной неприемлемости чего-либо становится для неких чиновников из МПР и депутатов Федерального собрания кое-чем напоминающим сеансы г. Кашпировского?
Чтоб ответить на эти вопросцы, нужно, разумеется, ответить и на вопросцы, что все-таки представляют национально-ориентированные позиции, в чем заключается русский государственный энтузиазм в русском же классическом природопользовании? Почему охотничье хозяйство относится к народообразующей отрасли?
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИНТЕРЕС В ОХОТНИЧЬЕМ ПРИРОДОПОЛЬЗОВАНИИ
В самом общем виде русский государственный энтузиазм заключается в удачной охоте наибольшего количества русских людей, приверженных этому виду природопользования, при этом сохраняющей биоразнообразие объектов охоты. Охота в весеннюю пору успешна (запрос удовлетворен) даже при добыче охотником одного-единственного селезня либо вальдшнепа на тяге. Это статистика.
Охоте, этому классическому виду природопользования, привержены несколько миллионов людей страны. Главный объект охоты данной многомиллионной армии охотников — пернатая дичь. Это 85% от всех охот. Главные снутри данной группы охотничьих звериных — утки и вальдшнеп.
Практически все виды пернатой дичи, мигрирующие виды и большая их часть, зимуют за пределами Рф. В Рф в истинное время добывается не наиболее 100 тыс. гусей, а до этого добывалось до 300 тыс.
Добывается до 250 тыс. вальдшнепов, а добывалось до 600 тыс. На добычу одной особи (утка, вальдшнеп) уходит три патрона. Это тоже статистика. И сколько средств недополучают русские производители патронов?
В Западной Европе добыча этого «ресурса» превосходит российскую на порядок. К примеру, вальдшнепа добывается до 4 млн гусей — практически миллион. Но настоящий мониторинг (оперативный учет добычи на популяционном уровне, оперативный миграционный мониторинг и т.д.) отсутствует.
Отсутствуют и международные договоренности о совместном использовании этого разбитого ресурса. Добыча массовых видов охотничьих звериных в Рф, до этого всего пернатой дичи, быть может, как минимум, удвоена без вреда для популяций этих самых массовых видов без нарушения их популяционного контраста.
Но это нужно созодать в критериях, во-1-х, организации настоящего мониторинга этих самых массовых видов охотничьих звериных, а во-2-х, принуждения партнеров по совместной эксплуатации к договоренностям по адекватному контролю их добычи. Это и есть русский государственный энтузиазм.
А хоть какому вою о моральной неприемлемости, за которым, обычно, стоят чужие либо российские циничные интересы, а время от времени просто идиотизм необразованности, нужно противопоставлять данные сверхтехнологичного мониторинга и национально направленные нормативные акты.
Фото Светланы БУРКОВСКОЙ
Наша родина, как основная ресурсная кладовая мира, беспристрастно заинтересована в инвентаризации того, что есть в данной кладовой. Что, где и как лежит, как это можно достать и какую стремянку для этого нужно поставить; когда и с какой периодичностью протирать стекла на полках, чтоб было видно, чего же и сколько осталось.
Но, самое принципиальное, это «добавленная стоимость». Партнеры, получая кругляк, ее и получают. Вкупе с рабочими местами. У кругляка это фанера и бумага, у нефти — бензин и масла.
Перечислять можно до бесконечности. К слову, это основной тест для чиновников, поставленных присматривать за этими ресурсами. Как обстоят дела с мониторингом ресурсов в охотничьем хозяйстве, а с добавленной стоимостью? Это и информация к размышлению для нашего новейшего министра.
Сверхтехнологичный мониторинг ресурсов охотничьих звериных в Рф — что же все-таки это такое?
Хоть какое современное рациональное природопользование может быть только в критериях осознания того, что представляет тот либо другой природный ресурс и на базе каких научных критериев он относится конкретно к этому классу ресурсов.
Рациональное внедрение возобновляемых природных ресурсов основано на осознании того, как происходят эти возобновления. Рациональное внедрение охотничьих звериных нереально без научно обоснованного перечня этих звериных.
Подготовка самого же перечня невозможна без выработки научно обоснованных критериев отнесения к группы «охотничье звериное» на понятийном уровне. В научно-методическом нюансе это не перечень, а увесистая, настоящая кадастровая книжка.
На листах данной книжки, в согласовании с определенной рубрикацией, коротко описываются био процессы в отдельных популяциях.
Расшифровываются механизмы возобновления их отдельных популяций в количественном и территориальном качествах, в критериях того либо другого нрава опромышления (промысел, различные виды спортивных охот и пр.).
Научное охотоведение уже издавна обусловило бессчетные научно-методические подходы и определенные способы био и охотничьего мониторинга. Для различных видов охотничьих звериных они могут быть общими, к примеру, определение популяционной принадлежности (ДНК (Дезоксирибонуклеиновая кислота — макромолекула, обеспечивающая хранение, передачу из поколения в поколение и реализацию генетической программы развития и функционирования живых организмов)-тесты), а могут быть очень специфическими (способы отлова для спутникового мечения и пр.).
Очень специфичен охотничий мониторинг, к примеру, мониторинг добычи. Для мигрирующей пернатой дичи весьма важен оперативный миграционный мониторинг и оперативный учет добычи.
Конкретно он дозволяет принять сигнал от популяции, что добычу (охоту) на том либо ином шаге миграционного перераспределения от мест размножения к местам зимовок нужно приостановить.
Охотничий мониторинг оценивает (замеряет) и социально-экономические процессы в охотпользовании — кто, где, на кого и сколько охотится, сколько средств стоит та либо другая охота, а эти характеристики очень конъюнктурны и, означает, изменчивы. Оба вида мониторинга, и био и охотничий, взаимосвязаны теснейшим образом.
Итак, основой оптимального использования ресурсов охотничьих звериных быть может лишь таковая регламентация охоты, которая содействует их естественному воспроизводству и сохранению популяционного контраста.
А эта регламентация охоты, в свою очередь, может опираться лишь на сверхтехнологичный био и охотничий мониторинг. Виды этого мониторинга, его периодичность и территориальный охват должны строго регламентироваться на федеральном уровне и должны быть зафиксированы в кадастровой книжке.
Если учесть мигрирующий нрав ресурса, мониторинг должен выстраиваться и в партнерстве со странами всего годичного пребывания.
Вкупе с тем, на региональном уровне, нормативы разных видов мониторинга обязаны иметь свою специфику, исходящую из собственной региональной специфичности регламентации охоты.
Лишь на фундаменте этих 3-х мониторинговых «китов» вероятна интенсификация российского охотничьего хозяйства, может быть повышение размеров добычи и повышение сроков охоты (контролируемая интенсификация охоты).
Эти три «кита», во-1-х, кадастровая книжка охотничьих звериных; во-2-х, организация на федеральной нормативной базе био мониторинга, опирающегося на популяционную идентификацию объектов добычи и спутникового слежения их территориального перераспределения с выделением популяционных квот; и, в-3-х, охотничий мониторинг — оперативный мониторинг добычи на популяционном уровне в границах всего годичного пребывания и социально-экономические замеры охотничьего процесса.
Перебегать к сиим методам контроля ресурсов охотничьих звериных, если оценивать этот переход правильно, нужно поэтапно и используя модельные регионы.
«КИТОВАЯ ТЮРЬМА» ДЛЯ ОТЕЧЕСТВЕННОГО МОНИТОРИНГА ОХОТНИЧЬИХ ЖИВОТНЫХ
Почему ведомственная наука в крайние годы, осваивая большие экономные средства, так и не стала научным и аналитическим центром, призванным надзирать состояние охотничьих звериных?
Почему три основных «кита» российского охотничьего мониторинга оказались в данной «китовой кутузке» некомпетентности, а новенькому министру подбрасывают муляжи с прекрасными картинами, не имеющими ничего общего с истинной кадастровой книжкой?
В охоте и охотничьем хозяйстве, и мы уже о этом писали, как в капле воды, отражены и сконцентрированы ценности и модели, составляющие культурный код Рф. Они источник и неотъемлемая часть суверенитета большущего многонационального и многоукладного страны русского, а охотничье хозяйство — народообразующая ветвь.
Так оно было устроено на протяжении почти всех веков. Они — продукт этого устроения, данной многоукладности и огромности. Это устроение повсевременно генерирует, как молодильные яблоки, способность возрождаться опосля кризисов. И это категорически не устраивает сторонников остальных, глобальных «ценностей». Они действуют.
Действуют жестко и нахально, захватывают заложников и устраивают провокации. В том числе оказывают воздействие на кадровую политику в странах-конкурентах. Наше охотничье хозяйство, похоже, не избежало этого воздействия.
С данной политикой, похоже, солидарны и наши противники системной организации охотничьего хозяйства. Чем меньше контроля, больше научно-методической и нормативной неопределенности, больше непрофессиональных чиновников, работающих в критериях различного рода неочевидности, гнобящих «неперспективные» направления развития страны, тем проще вывозить ворованный кругляк.
Проще и наживаться на камчатских крабах, проще уничтожать реликтовые ленточные боры, проще стрелять редчайших баранов, квотировать добычу уток, саботировать мониторинг тех либо других природных ресурсов, проще создавать огромные смердящие свалки.
МПР и Охотдепартаменту нужно уделять свое внимание на грабли, которые подкладывают под российскее природопользование, вроде бы роскошно они не могли быть сделаны. Внимательнее нужно приглядываться и к тем, кто их подкладывает.
Есть и испытанный механизм «разминирования» — современная высококачественная российская охотничья наука, настоящая научная экспертиза.
Президент не так давно кивнул в сторону «южнокорейского экономического чуда», дескать, «выжали» всех со собственного рынка. Чем не рецепт для русского природопользования? Президент настаивает и на системе, которая выталкивала бы на поверхность здоровые силы общества.
В русское природопользование возобновляемых ресурсов нужно, при этом срочно, возвратить сверхтехнологичный мониторинг. А возвратиться он может лишь с истинной наукой и определенными учеными, ее представляющими.
Президентское «согласен» на докладе Константина Чуйченко о том, что необходимо выручать охотничье хозяйство, это поручение президента. И оно до этого времени не выполнено.
