9 июня 2018 года Охотдепартамент был упразднен. Радости в этом нет никакой, но и лить слезы по типо неправомерно убиенному охотдепартаменту не необходимо. Для того чтоб региональным охотуправлениям не повторить судьбу охотдепартамента, нужно осознать, какие предпосылки и ошибки отраслевого строительства привели к ликвидации федерального госоргана.
Фото Александра ЛЕВАШОВА
При разработке отраслевого законодательства был допущен концептуальный просчет.
В базу закона № 209-ФЗ были положены не имущественно-правовые дела, а властно-административные.
В итоге получили отраслевой закон с целым рядом нестыковок с Конституцией, с штатским и общефаунистическим законодательством, которые в итоге и породили предпосылки, которые привели к упразднению охотдепартамента.
1-ая причина. Отсутствие отраслевого вида деятельности.
Охотхозяйственная деятельность по ведению охотничьего хозяйства как вид отраслевой экономической деятельности и ее составные части не определены и не обозначены в Законе «О охоте…».
Соответственно до этого времени не включены в ОКВЭД. Таковым образом, отраслевой вид деятельности, фундамент отрасли оказался за пределами правового поля и не быть может включен в уставные документы охотничьих хозяйств.
Иной вид — деятельность в сфере охотничьего хозяйства в Законе «О охоте …» обозначена, но не имеет определения. Нет законодательного определения, и с юридической точки зрения недозволено осознать, что же все-таки это такое и с чем имеем дело.
Если разглядывать ситуацию по аналогии с тем, откуда это пришло, то в США (Соединённые Штаты Америки – государство в Северной Америке) деятельность в сфере охотничьего хозяйства — это создание и торговля продуктов охотничьего ассортимента и сфера услуг, гостиницы, пункты проката, рестораны, аутфиттеры и т.п., а также все другое около охотничье свита под охотничьим брендом либо охотничьим заглавием с ориентацией не на охотхозяйственную продукцию, а на суммарный экономический эффект.
В нашей стране деятельность в сфере охотничьего хозяйства как самостоятельный вид де-юре не может существовать.
Ее недозволено включить в ОКВЭД, т.е. придать юридический статус, так как своими составными частями определенных производств продуктов охотничьего ассортимента, торговли, сферы услуг уже представлена в разных разделах ОКВЭД остальных отраслей, никак не объединенных меж собой и не привязанных к охотничьему хозяйству. Отсюда в итоге имеем дело не с правовым, а с чисто понятийным термином.
В свое время охотдепартамент увлекся заокеанским опытом и вовремя не придал правовой статус охотхозяйственной деятельности по ведению охотничьего хозяйства и не включил ее в ОКВЭД.
Заместо этого притащили из-за моря и включили в отраслевой закон чужеродную базу, которая не вписывается в экономический блок штатского законодательства нашей страны.
Вопросец. Если де-юре нет отраслевого вида деятельности, для чего нужен отраслевой госорган?
2-ая причина. Утрата юридически важных устройств надзора и контроля за охотхозяйственной деятельностью.
Начиная с 1940 годфа, история федеральных муниципальных органов охотничьего хозяйства — это история властно-административных отношений, где госорганы кооперировали надзорно-инспекторские функции с производственными функциями по освоению охотничьих ресурсов.
Но времена поменялись… Во всех отраслях получили развитие имущественно-правовые дела, и лишь наше охотничье хозяйство застряло в собственных властно-административных отношениях
В Законе «О зверином мире» заместо договоров о предоставлении юрлицам охотничьих ресурсов в доверительное управление и использование были введены длительные лицензии. Заместо предоставления самого ресурса в использование — право использования.
В законе № 209-ФЗ длительные лицензии изменены охотхозяйственными соглашениями, которые закрепляют охотугодья и снова предоставляют некоторое право использования без предоставления в использование самого охотресурса.
При всем этом имущественно-правовые дела в части передачи юрлицам в использование охотничьих ресурсов находятся в зачаточном состоянии в статьях 2.1, 4.2, 11, 37. Тогда как властно-административные представлены 22 отсылочными нормами к специально уполномоченным госорганам и являются многоуровневыми, множественными чрезвычайно лишними надзорно-инспекторскими возможностями по соблюдению владельцами охотхозяйственных соглашений:
а) требований
б) характеристик
в) определений
г) утверждений
д) установлений порядка составления
е) установлений состава и структуры
е) согласований.
Наши кормчие, писавшие Закон «О охоте», видимо, считали, что экономные средства можно и необходимо осваивать наличием широких возможностей специально уполномоченных госорганов.
Но оптимизация госрасходов привела к ликвидации охотдепартамента как самостоятельного органа, а властно-административные способы и механизмы, которые были очень действенными во времена Главохоты, в истинное время стали по большей части никчемными Определенная ситуация.
В РОГ № 16, 2018 г. А. Фирсов пишет, источники, заслуживающие доверия, докладывают, что в одном из личных хозяйств площадью порядка 12 тыс. га штатный егерь за 2017 год из карабина с глушителем лично отстрелял 56 лосей для людей, приближенных к администрации хозяйства. Налицо очевидный перестрел.
Но в данном определенном случае найти, есть ли в действиях охотхозяйства событие и состав правонарушения, охотдепартамент и региональные охотуправления найти не могут.
Вся масса многоуровневых и множественных надзорно-контрольных возможностей, предоставленная Законом № 209-ФЗ, просто никчемна. Собака порылась тут вот где.
В ст. 2 № 209-ФЗ обозначено, что правовое регулирование в области охоты и сохранения охотничьих ресурсов основывается на последующих принципах:
1) обеспечение устойчивого существования и устойчивого использования охотничьих ресурсов, сохранение их био контраста.
Для определения, соответствует ли отстрел 56 лосей в хозяйстве площадью 12 тыщ га принципам правового регулирования, установленных в ст. 2.1 № 209-Ф для охотхозяйственной популяции вида охотресурсов (ст.11 № 209-ФЗ), необходимы определенные оценочные аспекты.
Таковыми аспектами по совокупы статей 2.1. 38.4, 38.5 № 209-ФЗ являются нормативы (нормы) устойчивого обитания и устойчивого использования.
Но охотдепартамент совсем ничего не сделал, чтоб утвердить порядок регистрации данных нормативов (норм) в региональных охотхозяйственных реестрах (ст. 37.9) № 209-ФЗ), чтоб через госрегистрацию придать им юридически весомый статус.
Без всякого сомнения имеем дело с перестрелом, но обосновать это нереально, в силу того что в охотхозяйственном реестре для некоего охотхозяйства не зарегистрированы нормативы (нормы) устойчивого обитания и устойчивого использования охотхозяйственной популяции лося.
В итоге отсутствуют юридически важные оценочные аспекты и механизмы для определения наличия действия и состава правонарушения.
Отсутствие ответственных имущественно-правовых отношений в вопросцах использования охотресурсом сделало охотдепартамент и региональные охотуправления напрочь оторванными от настоящей ситуации в угодьях и привело к полной утраты устройств муниципального контроля.
Привожу диалог 2-ух знатных лиц. А. Лисицин: «Прошла информация, что общая доходная составляющая от охоты в масштабе страны составляет 16 млрд рублей, а браконьерская продукция оценивается в 18 млрд (РОГ № 22, 2018 г.).
В. Кирьякулов, председатель Правления МООиР: «Допускаю, что эти числа настоящие (РОГ № 22, 2018 г.).
Как говорится, приплыли… Теневая, незаконная охотхозяйственная деятельность получила быстрое развитие и в валютном выражении уже стала превосходить законную.
Нашему охотдепартаменту хватило компетенции, чтоб обозначить в Законе «О охоте» необъятные возможности специально уполномоченных госорганов, но вот компетенции для сотворения определенных юридических устройств, чтоб эти возможности можно было исполнять, как досадно бы это не звучало, не хватило.
Вопросец. Для чего был нужен охотничьему хозяйству таковой несведущий орган?
3-я причина. Понятийный, а не правовой подход.
Ошибка экс-охотдепартамента заключалась в том, что при решении внутреннего отраслевого строительства он опирался не на правовую базу штатского законодательства, а на понятия. Недозволено чувственному и интуитивному осознанию придавать законодательные и нормативно-правовые базы.
Определенный пример.
Термин «охотпользователь» неправомерно применяется к охотхозяйствам, заключившим охотхозяйственные соглашения.
Охотпользователь — это тот, кто имеет определенный, юридически весомый механизм предоставления в использование охотресурса.
Охотхозяйственные соглашения к таким не относятся, и их не следует путать с договорами доверительного управления и использования охотхозяйственными популяциями.
Это частно-государственное партнерство, где в обмен на возможности по реализации охотникам госразрешений на добычу объектов охоты юрлицо воспринимает на себя обязательства нести охотхозяйственные повинности.
Никакой передачи охотресурсов в использование нет и в помине. Путают охотоператоров (аутфиттеров) с охотпользователями. Ветвь не может никуда двигаться без верно определяемых положений и определений.
Хоть какое ответственное использование обязано состоять из фактической и юридической частей. Для охотпользователя мотивированной имущественной группой охотничьего ресурса является охотхозяйственная популяция вида охотресурсов (ст. 11 № 209-ФЗ), обитающая в границах охотхозяйства.
Юридическое оформление использования предугадывает три момента: а) учет, б) регистрацию в региональном реестре общей численности и норм устойчивого обитания и устойчивого использования, в) заключение контракта доверительного управления и использования либо концессионного соглашения.
Но уже на стадии учетов по вине бывшего охотдепартамента появились разногласия вследствие коренным образом различающихся оценок чувственно понятийной и научно-правовой точек зрения, касаемо учетов ЗМУ-12.
Фото Сергея ФОКИНА
Тут три принципных момента. 1-ый обозначил в собственной статье В.А. Кузякин (РОГ №№ 25–26, 2017 г.), где он гласит о том, что из-за юридической редакции методики ЗМУ-12, утвержденной Приказом № 1 охотдепартамента, в ней возникли преломления теоретических основ способа.
Отсюда следует, что применительно к ЗМУ-90 можно вести речь о чистоте методики, точности и объективности учетов, а в ЗМУ-12 прямо заложены преломления, и никакой точности и объективности учета не быть может.
2-ой момент. Методика ЗМУ рассчитана на проведение учетов на местности, превосходящей 102,5 тыщи га. Это учет для огромных площадей. Отсюда учет ведется на всей местности региона, и в следующем способом экстраполяции определяется численность в определенных хозяйствах и им выделяются квоты на добычу.
Экстраполяция чревата 2-мя угрозами. 1-ая: могут показаться «бумажные» лоси. Сергей Буслаев («РОГ» № 26, 2015 г.) в собственной статье приводит пример, когда в одном из регионов охотуправление в госохотфонде не досчиталась 2000 голов лося. Сделали экстраполяцию по-другому, и вот эти 2000 лосей снова пасутся в угодьях.
2-ая опасность. Определение численности способом экстраполяции запускает распределительную систему и ставит охотхозяйство в роль просителя.
Наиболее чем тысячелетняя история русской государственности во императивных отношениях просящего и подающего понимает четыре действенных метода, когда просящий получает просимое.
А конкретно:
1) склонить голову и приклонить к колену, показывая полную покорность
2) пасть ниц к ногам, лупить челом и молить: «Не губи, не лишай животика и жизни…»
3) лесть и лизоблюдство
4) подношения и подкуп.
А. Юдин (РОГ №№ 44–45, 2017 г.) приводит факт, что по инфы, озвученной сотрудниками профильного комитета области на совещаниях с охотпользователями в 2016 году, недействительными были признаны результаты ЗМУ по области в целом, но квоты были выданы.
Увлекательная ситуация выходит. Учеты по области были признаны недействительными, но квоты на добычу лосей были выданы, и их получили все проводившие учеты просители.
На мой взор, это является прямым доказательством того, что если не все четыре, но один либо два действенных метода в отношениях просящего и подающего находятся буквально.
В собственной статье А. Юдин также приводит определенную ситуация целенаправленной борьбы охотдепартамента и регионального охотуправления с ВНИИОЗовским способом учета охотресурсов для маленьких по площади охотхозяйств.
Формально на поверхности типо не стыковки и противоречия меж 2-мя видами учетов ЗМУ-12 и способом многодневного оклада. В действительности ситуация намного поглубже и являет собой неконструктивную позицию бывшего охотдепартамента.
В отличие от ЗМУ-12, способ многодневного оклада является учетом численности в границах определенного маленького по площади охотхозяйства. Для охотуправлений таковой способ учета погибели подобен, ибо делает ненадобной распределительную систему квот.
Естественно, охотдепартамент и региональное охотуправление выступили против ВНИИОЗовского способа учета.
Деятельность в сфере охотничьего хозяйства уничтожила охотдепартамент. Спасти региональные охотуправления от ликвидации может лишь правовой оборот охотресурса. Отсюда нужно немедленно отрешиться от охотхозяйственных соглашений и перейти к договорам доверительного управления и использования.
На горизонте уже просматриваются выдача госразрешений и квот на добычу функциональными центрами (МФЦ) и присутствие самих охотуправлений в составе ветеринарных станций по борьбе с заболеваниями звериных, где они занимаются борьбой с АЧС, бешенством, принужденным отстрелом больших хищников, а также регулированием численности бескровных и кочевых собак в населенных пт.
