На данный момент я понимаю, что возникновение шатунов — следствие недопромысла вида, не имеющего в природе противников. Шатуны — это «отходы» популяции, служащие ее оздоровлению. Но встреча человека с шатуном, медведем-смертником, весьма небезопасна и реальна для хоть какого, кто прогуливается в тайгу либо живет близко от нее.
ФОТО SHUTTERSTOCK
Мне пришлось познакомиться с шатунами во время студенческой практики в собственный 1-ый таежный сезон в Преображенском КЗПХ.
Это юг Катангского района Иркутской области, что вклинился меж Эвенкией и Якутией по водосбору верховьев реки Нижняя Тунгуска.
В Катангской тайге в осеннюю пору 1975 года медведи маленько бродили.
В Преображенку, старенькое российское село на Нижней Тунгуске, медведь пришел в середине сентября, в первой половине денька.
Мы это сообразили по всплеску лая собаки на околице. Гневный хор был тревожным, и с каждой секундой его мощь увеличивалась. На лай полетели вскачь все местные собаки, а за ними и мужчины с ружьями.
Мы, студенты-охотоведы, кинулись туда же. Псы ревели сходу за крайними домами, вытянувшимися цепочкой вдоль реки. Подбегая, мы услышали выстрел. Единственный.
Самые смелые псы уже тешились на медвежьей туше, которой совершенно не было видно, а другие кричали так, что уши закладывало. Прибежавший первым высочайший поджарый мужчина по кличке Сохатенок кратко и чувственно сказал, как он добил медведя: меж собак ствол просунул и стрелял в упор…
Когда собак утихомирили и разогнали, чтоб они медведя в клочья не разнесли, мы услышали чей-то глас, просивший помощи:
— Мужчины, помогите вылезти!
Этот клич шел из штабеля хаотично уложенных бревен. Лес для местной пилорамы лежал поначалу аккуратненько, но нежданным августовским паводком его чуток не унесло. Мы все его геройски удержали, но так и оставили в кавардаке.
И вот оказалось, что в данной нам куче находится человек и сам выкарабкаться не может. На лай собак собралось с полсотни людей, потому штабель стремительно разобрали и мученика извлекли.
Выяснилось, что спасенный, трудяга геологической партии, и есть основной медвежатник, и собаки лишь продолжили дело его рук.
ФОТО SHUTTERSTOCK
Геологические кадры — контингент весьма специфичный. Что-что, а выживать в всех критериях и спецназ обучат. Этот был обычным геологом, опытным. Его партия некоторое количество дней вспять в Преображенку вышла.
Опосля долгой гулянки по случаю окончания сезона и выхода в жилуху этот кадр решил для себя и друзьям рыбный денек устроить. Нужно сказать, что за окунями и сорогой на Нижней Тунгуске с удочкой и ведром прогуливаются. Это сига нужно знать, где находить, и тугунка в сезон в подходящем месте неводить, а соровой рыбы всюду много.
Трудяга ее и ловил. Клев был, как обычно, незабвенным, ведро стремительно наполнялось. Вываживая еще одного большого окуня, кадр услышал плеск воды. Поглядел далее поплавка и узрел совершенно близко медведя, переплывшего реку и выбиравшегося на мелководье.
Спасаясь от зверька, который очевидно штурмовал, человек юркнул в разворошенный штабель леса, стараясь как можно далее залезть меж бревен. Другого варианта спасения просто не было.
Медведь, пытаясь вынуть мужчины, зацепил его когтями за энцефалитку и разорвал ее. Кадр, достав из кармашка раскладной нож «Белка», дешевенький, но острый, как бритва, извернулся и полоснул медведя по животику. Медведь заревел, на этот рев примчались собаки, а потом и другие люди.
Влажный и изжеванный собаками медведь, большой самец, смотрелся невнушительно. Его, очевидно, дали чудом выжившему медвежатнику. Жировых скоплений у зверька под его шкурой не было совершенно, а все внутренности совместно с печенкой и почками успели вырвать лайки…
Обсуждая ситуацию, местные мужчины пришли к выводу, что сиим случаем дело не кончится и нужно быть наготове.
На сезон добычи пушнины нас, студентов-охотоведов, вооружили «Белками», хотя большая часть местных охотников прогуливались с тозовками.
Числилось, что «Белка» с гладким стволом 28-го калибра — орудие, отвечающее требованиям техники сохранности. Лося, к слову, из этого ружья я тогда круглой пулей добыл, при этом одним выстрелом метров с пятидесяти.
Встреч же с медведями в сезон белковки, к счастью, не было. Лишь раз в ноябре через наш участок шатун прошел, след оставил. Вечерком в зимовье (мы втроем белковали) след этот стал главной темой.
Мы решили, что зверек пришлый, мест не понимает и поэтому прошел мимо, в трехстах метрах от зимовья. Раций тогда не было, предупредить соседей по тайге мы не могли, а бежать к ним 50 км смысла не было — шатуна не обгонишь.
Успокоили себя тем, что у ребят на Холоките собаки добрые и сами они не промах. Опосля сезона узнали, что шатун их участок тоже просквозил и в сторону Якутии подался.
Медведи-шатуны, бешеные от голода, полуобмороженные, часто устраивают лежки в зимовьях. ФОТО SHUTTERSTOCK
Но мои истории с шатунами лишь начинались. Из тайги мне выпало первому выходить. В нее, родимую, заходят совместно, а выходить лучше поодиночке, с охотой.
Поняга у меня вышла малоподъемная — набрал много сохатиного мяса. Ведь в студенческом общежитии в Иркутске оно весьма нужно, а из тайги его трактором начнут вывозить, когда меня тут не будет.
70 5 км до Преображенки возлагал надежды за два денька победить. И вышло бы, да азарт подвел. На большой гари поначалу растерял пару часиков на соболя.
Его мои собачки на пределе слуха в толстой колодине отыскали, но это половина беды, соболь больше пары часиков стоит. Но позже мои лайки на сосновом полуострове посреди данной нам гари сходу много глухарей облаяли, и я, не подумав, 2-ух большущих петухов добыл.
Когда третьего выцеливал, сообразил, что и первых напрасно стрелял. Ведь кидать добычу — позор, а на понягу их торочить уже некуда, и так тяжеленная. Приторочил, поставил на валежину, подлез снизу и встал. Излишние 10 кг очевидно сбавили мою скорость.
До зимовья соседей, где планировал в обед чай пить, добрался лишь к сумеркам. Владельцев дома не оказалось, что логично: участок большенный, зимовий много. На последующее утро я с большущим наслаждением подвесил собственных глухарей под лабаз. Мужчины наверное обрадуются подарку, они уже капканили, а приманка излишней не бывает.
Вышел в путь затемно, но нагнать упущенное и пройти с томным грузом практически шестьдесят км за денек не возлагал надежды. До сумерек победил около сорока км, до зимовья на речке Мостовой оставалось меньше 5.
Я уже настроился на ночевку и гадал, где на данный момент охотники с этого участка — местные мужчины братья Соколовы. Ведь сколько у их зимовий, в любом могут оказаться. Хотелось придти в теплое жилище, а не промерзшее топить…
И здесь далековато впереди, справа от тропы, дружно взревели чужие собаки, и мои лайки унеслись помогать им. Лай был суровый. Первоосенка Лада лаяла, как на медведя, а соболятник Пестря, который даже медвежьего следа страшился, молчал.
Ясно, кого собаки лают, при этом берлоги тут быть не может, ведь у тропы ее бы уже издавна отыскали. Означает, дело намного серьезнее. Проверил: у «Белки» большенный ствол пулей заряжен, еще два пулевых — в рукавицу и вперед по тропе!
Когда практически поравнялся с местом, звеневшим от гневного лая, услышал хлесткий щелчок выстрела мелкокалиберной винтовки.
Охотники — доступная добыча для шатунов, устраивающих засады на лесных путиках и тропах. ФОТО SHUTTERSTOCK
Далее мыслить было некогда, включилась какая-то старая программка, диктовавшая, что необходимо созодать. Томная поняга еще падала в снег, а я уже бежал на лай. Тозовка щелкнула снова, от что сделалось отрадно: жив еще, стреляет!
А когда уже практически добежал, щелкнула 3-ий раз, весьма звонко и счастливо. Увидев живого и здорового стрелка, а также кучу-малу из лаек, тешившихся на медвежьей туше, сообразил, что все уже кончилось, и весьма этому обрадовался.
Стрелял Никандра Соколов, мужчина большой, каких обычно со шкафом 3-х дверным ассоциируют. Смотрелся он в сероватой суконной одежке и с отросшей за сезон бородой весьма колоритно. «Белка», буквально таковая же, как у меня, в его большущих руках казалась игрушечной.
Опосля приветствия и рукопожатия (моя кисть практически утонула в его ладошки) Никандра, обычно немногословный и саркастический, одной тирадой сказал о охоте на шатуна:
— Подхожу, сообразил, а он, сообразил, лежит на муравейнике, сообразил, и трясется; собаки его рвут, сообразил, твоя тоже, сообразил, а он не оглядывается, сообразил; я пулю, сообразил, не стал растрачивать, сообразил, из тозовки забил, сообразил?
Естественно, сообразил, что таежник шатуна-доходягу добил, который с этого разрытого муравейника уже не встал бы, и что встреча с шатуном в данной нам стадии его жизни угрозы не представляет. Запах от медведя шел тяжкий.
Все лапы зверек обморозил, когти на фронтальных лапах обломал. И оказался нежданно легким, всего кг 70 — скелет в непролинявшей шкуре, забитой снегом.
В согласовании с Правилами охоты осенняя охота на медведя осуществляется с 1 августа по 30 ноября. В регионах эти сроки могут сокращать. Прямого запрета на добычу медведя на берлоге нет, но практически запрет обеспечивается сроками окончания охоты. В зимнюю пору охотиться на медведя недозволено. Но в неких областях звериные залегают в берлоги до 30 ноября, и отстрел в этот период не считается браконьерством. Добор подраненных животных обязателен. Охота на медведей-шатунов, не дающих покоя жителям близлежащих поселений, может выполняться по распоряжению органов местной власти.
ФОТО СВЕТЛАНЫ БУРКОВСКОЙ
Оказалось, что Никандра на лай собственных собак прибежал от зимовья в километре отсюда. Еще произнес, что мне идеальнее всего там ночевать, а за понягой можно не ходить, до завтра пролежит, что росомаха вчера прошла и не ранее чем через 10 дней опять покажется.
От таковых предложений не отрешаются, ночевать в тепле и неплохой компании лучше, чем одному печку топить. Не сговариваясь, мы связали медведю лапы попарно, продели под их жердь и понесли добычу к зимовью. Старший брат Никандры Николай, мужчина обыденных габаритов, повстречал нас вопросцем.
— А на фига вы эту падаль приволокли?
В отличие от нас, он не растерял здравомыслия. Убедившись, что мне шкура не нужна, Николай закатал рукава и, сделав надрез на медвежьем боку, вынул из туши желчь.
— Вот что было надо принести, — произнес он. — Берите его снова, робята, да тащите за речку.
Мы понесли тушу. Тормознули у разлапистой сосны, Николай топором вскрыл тушу по хребту, привязал медведя за шейку и конец веревки перебросил через толстый сосновый сук. Мы подвесили тушу так, чтоб ее не достали собаки.
Пусть кедровки клюют с синицами, ну и соболь набежать может. При выходе из тайги веревку предполагалось забрать, а тушу на речном льду кинуть. Пусть то, что от нее остается, в весеннюю пору подальше уплывет.
Истории с шатунами длилось. Опосля тайги я работал на приемке пушнины, помогал сортировать белку, обучался оценивать соболей и паковал пушнину в большие кули. Охотники выходили из тайги, работы хватало.
Лишь соболей в эту осень Преображенский коопзверопромхоз принял больше 4 тыщ, а белок уже не помню сколько. В конторе с утра было людно и празднично, ведь сдача пушнины — событие, позволяющее любому охотнику подтвердить свою фортуну и квалификацию.
ФОТО SHUTTERSTOCK
В разгар работы пришла известие из деревни Непа о возможной смерти охотника. Местный киномеханик, когда не было киносеансов, уходил на охоту в свое зимовье в 20 километрах от деревни.
Очередной раз ушел и не возвратился, его собаки пришли одни, обе со свежайшими ранами. В деревне мужчин не было, все еще находились в тайге. Стремительно собрали группу из 4 человек, в которую попали я и очередной юноша. В тот же денек выехали.
В зимнюю пору Нижняя Тунгуска становится автотрассой, добрались без приключений. С утра на 2-ух розвальнях поехали на пространство. К нам присоединился местный дед, знавший дорогу. Собак взяли много.
Они отыскали и поставили шатуна, когда мы подъезжали к зимовью киномеханика. Опытные мужчины меня и парня к медведю не пустили, а сами побежали в густой ельник на лай. Разделались за минутки, выстрелов было всего три.
Шатун в темной шубе оказался большущим, еще увесистым (по общей оценке под полтора центнера), но лапы уже обморозил и практически все когти на фронтальных обломал. Вонь от шатуна чувствовалась даже в мороз. По следам мы вернули происшествия катастрофы.
Зверек пришел в зимовье ранее владельца и, сломав нары, сделал на их месте лежку. Возможно, охотник пришел к зимовью в сумерках, его собаки гоняли соболя и отстали. Когда юноша был в 20 метрах от зимовья, медведь вылетел ему навстречу.
Выстрел из тозовки шатуна не приостановил. Мы отыскали и тозовку с открытым затвором, и погрызенную понягу, и топор в чехле из голенища валенка, и ножик в ножнах, и все другое, что медведь не доел: ступню в головке ичига и крышку черепной коробки с покрывавшей ее кожей.
Местный дед объяснил, что медведь, убивая человека, конкретно так череп (костная часть головы у позвоночных животных) ему разламывает. Если не выходит за кость зацепить, снимает с головы кожу. Судя по следам, собаки пробовали отстоять труп владельца, но не смогли. Получив раны, они ушли в деревню.
Медведя на санях мы привезли в Непу. Запомнилось, как люди приходили, приносили дрова, без излишних слов и суеты. Совершался неведомый мне и весьма подходящий в этот момент ритуал. Тушу шатуна-людоеда сожгли на большущем костре в центре деревни. Воспоминания остались томные.
В клубе накрыли стол, пригласили помянуть киномеханика Калмыкова. Закусывали максой (мерзлой налимьей печенкой) и строганиной, но на меня полтора стакана водки не подействовало. Как будто воды испил.
Мужчин-напарников, которые не пустили нас, юных, к живому шатуну, я сообразил позднее, когда стал взрослее. Поступили они верно. Не тот был вариант, когда можно молодняк в суровом деле инспектировать, а с малознакомыми людьми сиим совершенно заниматься недозволено.
Вот так в собственный 1-ый таежный сезон я познакомился с шатунами. Позже сезонов было много, но выкапывать из утоптанного снега кусочки людской плоти больше, к счастью, не пришлось.
