Интервью с председателем Правления Столичного общества охотников и рыболовов В.М. Кирьякуловым.
Фото Антона Журавкова.
— Вячеслав Михайлович, что представляет собой сейчас МООиР? Как было и что сделалось сейчас?
— Столичное общество охотников и рыболовов, согласно юридическим канонам, это региональная спортивная общественная организация, при этом традиции мы ведем еще с королевских времен.
Естественно, в те времена общество было сотворено в основном для богатых охотников. Современное общество воссоздано решением Мособлисполкома 24 августа 1944 года. Позже образовались районные организации, и за нами начали закреплять угодья.
Сначало было сотворено Столичное общество охоты, а в 1960 году его переименовали в Столичное общество охотников и рыболовов.
По сопоставлению с иными регионами за нами закреплен довольно большенный процент угодий, около 72%, от территорий всех угодий Столичной области.
— Какую работу по сохранению охотничьих звериных проводило общество?
— Довольно плодотворно мы увлечены воспроизводством звериного мира. Более броский пример: 17 годов назад на весь МООиР, на 3 232 000 га, было выделено лишь четыре разрешения на добычу лося. Мы активизировали работу — строили солонцы, усилили охрану.
И вот в крайние два-три года попорядку получаем квоту на лосей в районе 600 особей. Семнадцать годов назад на лося могли пойти на охоту 40 человек, на данный момент — 6 тыщ.
Довольно суровое достижение — в Столичной области есть пачкал. Пачкал обитает в вольном состоянии. Мы учитываем до 1500 особей в целом великодушных оленей, основное их количество — маралы. Он у нас довольно отлично прижился.
Охота на маралов происходит на подкормочных площадках с вышки. Квоту получаем порядка пятидесяти. Держится пачкал, в основном, в Серпуховском и Можайском районах. Зверек не желает перебегать из района в район, и даже переманить его не можем. На данный момент увлечены исследованием этого парадокса. Хотелось бы наиболее обширно его расселить.
Ужаснее обстоит дело с кабаном. И не по нашей вине. Кабана мы в Столичной области развели порядка 9 тыщ особей. И позже пришла африканская чума свиней (АЧС).
И, для того чтоб не было распространения вируса через кабана, нам было предписано на муниципальном уровне уменьшить его численность до 0,25 особей на 1000 гектаров.
Нетрудно посчитать, что на нашей местности обязано быть не наиболее 700 особей кабана. Маленькими усилиями мы снизили количество кабана приблизительно до 500. На данный момент любительскую охоту на кабана удается проводить изредка. И это уже от нас не зависит. Возлагаем надежды на возникновение вакцины от АЧС в наиблежайшие пару-тройку лет.
фото: Антона Журавкова
Тогда будем через корма вакцинировать, и будет возможность опять развести кабана. Это нетрудно создать. Кабан, в отличие от лося и оленя, плодовитый зверек. Основное, охранять, подкармливать и проводить селекционный отстрел. Все это может быть создать, все это умеем, знаем как.
Семнадцать годов назад кабанов было порядка 300 особей, и мы подняли численность до 9 тыщ.
— Сколько охотников является членами МООиР? Каковы утраты опосля введения охотничьего билета одного федерального эталона?
— Что сделал 209-й Закон «О охоте»? У нас в обществе состояли люди, которые желали иметь право не лишь на хранение орудие, но на хранение и ношение. Достаточно много охотников состояло у нас в обществе, но ездили на охоту в основном в остальные регионы Рф.
Большая часть из их покинули МООиР опосля введения «зеленоватого» билета. Была численность 120–130 тыщ человек, на данный момент осталось 50–60 тыщ человек. Есть смысл оставаться людям, которые охотятся в наших угодьях либо в угодьях Росохотрыболовсоюза.
У нас для членов МООиР существует льготное и первоочередное получение разрешений и путевок в наши угодья. И лишь во вторую очередь и по наиболее высочайшим ценам мы выдаем их всем остальным.
— Какие охоты более популярны посреди столичных и охотников Подмосковья?
— Самая массовая охота — это, естественно, охота по перу. 2-ая суббота августа — открытие сезона. В наши угодья в открытие сезона выходят порядка 30-35 тыщ охотников сразу. Приходится проводить суровую работу с точки зрения сохранности, мероприятия по предупреждению пожароопасных ситуаций.
Фото из архива Вячеслава КИРЬЯКУЛОВА
— Обычно в области выпускалось несколько тыщ утят. Как на данный момент обстоят дела?
— Мы раз в год выпускаем от 7 до 9 тыщ утят. Стараемся созодать так, чтоб они человека не лицезрели; выращиваем их по методике, разработанной в 90-х годах отделом дичеразведения ЦНИЛ Главохоты.
Выпускаем там, где достаточное количество ряски. Утят приходится брать, это издержки. Потому в местах выпуска путевка стоит обычно дороже. В первую очередь выпускаем в городках Шатуре, Воскресенске, Талдоме.
— Каковы ваши дела с Госохотинспекцией?
— Охото отметить, что у нас выстроились отличные, добрые, рабочие дела с инспекцией по надзору и контролю охотничьих ресурсов, с Минсельхозом, с правительством Столичной области.
Все руководящие органы за то, чтоб в Столичной области охотничьи хозяйства были, чтоб охота была, чтоб зверька было больше, чтоб люди могли насладиться и созерцанием, и добычей, и смачным мясом.
Несовершенство законодательства не дозволяет нам до конца осознавать отношения с юридическими службами. Потому ничего ужасного, что приходится нам судиться и с Минсельхозом, и с правительством Столичной области. Это обычные рабочие ситуации.
— Из-за чего же главные суды? Угодья желают изъять?
— Я желал издалека начать. С нашей точки зрения, с точки зрения старенькых охотников более верная доступность охоты для населения — это общественная организация. Хоть какой человек может придти в общество и вступить в него. Это нетрудно и дешево.
фото: Антона Журавкова
Вступительный взнос 2500 рублей. Раз в жизни можно его и заплатить. Принцип в чем? Вступив в общество и став его членом, охотник становится вровень с иными членами, которые имеют большенный охотничий стаж.
Есть 2-ой, чудилось бы, путь, наиболее легкий, на муниципальном уровне, — общедоступные угодья, где, по сущности, это публичное. Там никто не работает в угодьях. Надзор, естественно, существует, но публичного надзора за охотниками нет. Но, обычно, и зверька там особо и нет.
Нередко вспоминаю вариант, когда общественная группа студентов вместе с нашими работниками задержала нарушителя охоты во время охоты на водоплавающую дичь. В 1975–1985 гг. Министерство сельского хозяйства СССР (Союз Советских Социалистических Республик, также Советский Союз — государство, существовавшее с 1922 года по 1991 год на территории Европы и Азии) возглавлял Валентин Карпович Месяц.
Публичные инспектора изъяли у него ружье, министр представился. Но им было все равно. Нарушение у него было легкомысленное — не было путевки. В русские времена путевка стоила, как буханка хлеба. Принципиальность… Вот что такое публичный контроль.
Нужно отметить, что в русское время за отстрел лося лишали свободы. Это был серьезнейший стимул приостановить браконьеров. На данный момент — штраф, можно заплатить, не заплатить, отсудить, а вот лишение свободы — это дело суровое.
Потому, естественно, лосей браконьеры стреляют. Ловим, задерживаем, сдаем, возбуждаются дела. Задачи у наших служащих в том, что с 1997 года по КОАПу мы не можем составить протокол. С юридической точки зрения это объяснимо. Юридически осознаем, а фактически…
фото: Fotolia.com
На данный момент ввели производственных контролеров, которые даже за отказ отдать им документы лишают охотника права охоты от года до 2-ух. Суровое наказание. На данный момент начинаем получать документы производственных контролеров, тем наиболее фото-и видеофиксация выполняются.
Но особенного эффекта, как было ранее, от составления протокола пока нет. Ни один браконьер не лишен свободы. Штрафы есть суровые, по миллиону и наиболее.
— Вы упомянули, что стреляют, ловите. Я слышал о таковой цифре, что общая доходная составляющая от охоты в масштабах страны составляет 16 млрд рублей, а браконьерская продукция оценивается в 18 млрд. Согласны с сиим?
— Допускаю, что эти числа настоящие.
— Что происходит с охотничьим собаководством? Почему выставка МООиРовская, когда-то гремевшая на всю Россию, можно сказать, хиреет.
— Крайняя выставка этого года была наиболее большая, чем предшествующая. Не совершенно хиреет, но на данный момент идет перераспределение. Когда была принципиальна пушнина, были, в основном, зверовые собаки — ягдтерьеры. На данный момент никому пушнина не нужна. На данный момент на подъеме легавые. Лаек меньше всего, ягдтерьеров меньше, борзых.
Фото из архива Вячеслава КИРЬЯКУЛОВА
— Перспективы какие? У нас на всю страну 27 тыщ легавых собак. А в области сколько, в городке?
— В МооиРе записанно всего 4,5 тыщи собак. Борзых 59, лаек 996, гончих 991, легавых 1337, спаниелей 497, норных 361, ретриверов 70. Нам огромное противодействие оказывает веб. Люди больше времени проводят в телефоне и компе, чем на охоте.
Мы любой год проводим теоретическую подготовку для желающих стать профессионалами по охотничьему собаководству. Любой год порядка 35 человек в течение полугода обучаются на курсах. А стают профессионалами два-три человека. Возникает неувязка, что нет притока новейших профессионалов.
— У вас есть возрастной срез членов общества?
— По руководителям средний возраст 55 лет.
— А молодежь приходит в охотники?
— Не достаточно. В основном — в области.
— Какие лично у Вас дела с столичным городским обществом?
— У меня были нелегкие дела с данной для нас организацией с самого начала. А.П. Каледин созвал городское общество, арендовал восемь помещений и занялся, в принципе, неплохим делом. Он собирал с людей средства, издавал книги, значки.
фото: Горбунова Романа
Кое-где он арендовал в другом регионе пару хозяйств, туда какие-то средства посылал, но этого, естественно, недостаточно. Выходило, что вольно либо невольно он людей вводил в заблуждение.
Вот обычной человек лицезреет вывеску: "Росохотрыболовсоюз. Московское городское общество охотников"
У человека столичная прописка. Он приходит туда. Позже, когда приходит к нам, мы говорим, твои средства в хозяйство не пришли, для тебя по иной стоимости. И он тогда уже снимался оттуда с учета, переходил к нам.
Когда членский билет закончил давать право на охоту и право на ношение орудия и хранение, то государь Каледин переизбрался. Он узнаваемый ученый, доктор наук, преподает в Тимирязевской академии, создатель нескольких книжек по охотоведению и истории русской охоты.
— Как проходит регулирование деятельности районных подразделений МООиР?
—У нас 36 охотничьих хозяйств, 45 подразделений. Проводятся совместные совещания управляющих. Много приходится вести взаимодействие по ходу работ.
— Вы координируете как-то свою деятельность с деятельностью областных председателей, окружающих Москву?
— У нас довольно плотные связи.
фото: Fotolia.com
— Вы — самый большенный охотпользователь в области. Много ли частники желают получить охотхозяйств? Вы испытываете мощное давление?
— Не проходит квартала, во временном понятии, чтоб кто-либо не возжелал чего-нибудть отобрать. Уйти под нас и работать в нашей команде люди не желают.
— Как отбиваетесь?
— Юридически.
— Какая ситуация с рыбалкой?
— С рыбалкой дела обстоят существенно ужаснее. У нас было 44 контракта, в том числе на культурно-рыбные хозяйства. Это мы брали водоемы, даже питьевые, зарыбляли, сформировывали стадо, прокашивали растительность. Делали условия, чтоб рыбу сделалось изловить довольно просто.
В день разрешалось изловить 5 кг рыбы — стоимость 50 рублей. И все было отлично. Когда стали перезакреплять закон о рыболовстве, старенькые договоры у нас закончились. Был введен мораторий Д.А. Медведевым до вступления в силу закона о любительском рыболовстве.
Закон о любительском рыболовстве до этого времени не принят, и официально такие водоемы мы закрепить за собой не можем. И деятельность прекращена. У нас осталось из 44 — всего два водоема. И новейший закон никаких преференций нам не дает.
— С Вашей точки зрения — проще принять новейший закон о охоте либо переработать старенькый?
— Проще новейший, но это еще страшнее. Был 52-й Закон «О зверином мире», мы прошли долгосрочное лицензирование, с боями, но получили. Позже пришел 209-й закон. Мы перебежали на соглашения, до этого времени судимся.
Фото Антона Журавкова.
— Какую охоту вы предпочитаете?
— С приходом к управлению в охотничьих хозяйствах и обществах люди охотиться перестают. На это нет ни сил, ни времени. Я на нынешний денек практикую одну охоту, с подсадными утками. Я их держу у себя в деревне.
В осеннюю пору на водоплавающую дичь схожу несколько раз, с наслаждением схожу на куропатку и коростеля. Ранее держал норных. Чтоб приобрести первого ягдтерьера, в свое время я продал ружье, купил собаку и охотился. И по норным охотился, и на копытных. С ягдтерьером интенсивно охотился и на утку.
— Какое будущее у МООиРа?
— Основное, чтоб было будущее у страны, а мы подстроимся. Наша задачка — сохранить звериный мир. Через нерасточительную охоту, через дичеразведение. Единственное, что меня волнует, чем меньше будет членов в МООиРе, тем дороже будет охота.
— А что с преподавательской деятельностью?
— Преподавательская деятельность идет на публичных началах. Временами читаю лекции, принимаю экзамены в РГАЗУ. От МООиРа повсевременно на различных курсах бакалавриата и магистратуры обучается порядка 30 человек.
– Спасибо за беседу Вячеслав Михайлович!
– И Для вас спасибо.
