Дискуссии по выдаче ОБЕФО, по другому госбилета, не стихают со денька его введения в 2011 году. Хотя, если быть четким, «данное изобретение» новизной не различается, уже издавна были выдуманы муниципальные охотбилеты, основное отличие которых от «корочек», выдаваемых ООиРом, отсутствие вступительных и членских взносов. С русских времен и до начала 2000-х доверительные дела с представителями охотничьих властей гарантировали, что священное удостоверение у тебя в кармашке.
Фото создателя.
ОБЕФО почти всеми рассматривается как зло, обосновывая это раздачей билетов без сдачи экзамена по охотминимуму.
Вообщем, нужно увидеть, что в период «развитого социализма» вступить в охотники, минуя «экзаменационную сессию», особенного труда не составляло.
Лично я получил охотничий билет ВОО, недотянув нескольких месяцев до собственного шестнадцатилетия; членом РООиР стал, не сдавая экзаменов, «автоматом» — из секции молодых охотников, билет МООиР со всеми отметками и уплатами вручили за выступление на соревнованиях по стендовой стрельбе.
К чему данное откровение?
Просто охотничий билет; весьма длительно бланком серьезной отчетности не являлся.
Что дозволил ОБЕФО, 1-ое, буквально перечесть охотников. Но, самое основное, госбилет обозначил сложившийся за долгие годы разлад меж управлением публичных охотничьих организаций и их рядовыми членами.
И чем больше в правлениях ООиР было казенщины, тем существенно резвее «худели» ряды состоявших в их охотников.
Но «темные времена» задели не лишь «собирателей членских взносов», пострадали и «охотники-беглецы».
Почти все РООиР развалились, вообщем, в ряде всевозможных случаев далековато не из-за оттока собственных членов.
Бюрократы на местах попытались основательно «расчистить поле» для коммерческой деятельности в сфере охоты и личных нужд.
Частники стали плодиться с неописуемой быстротой, возникли охотхозяйства с таковыми прейскурантами, что почти всех охотникам, прикипевшим к сиим местам, охота стала просто не по кармашку.
Кто-то кинулся вспять в охотобщества, у которых не успели урезать угодья, остальные охотники восприняли «новаторства» положительно, дескать, не буду дармоедов (т.е. правление общества) подкармливать, лучше частнику заплачу за неплохую обслугу на охоте, слава богу на дворе капитализм.
«Неимущим» зеленобилетникам бросили «кость» в виде 20 процентов угодий общего использования, общедоступных угодий, с заглавием которых никак не обусловятся, одним словом — «госугодий», доступ к которым — в ведении муниципальных служб.
Как отреагировали на реальность разные районные, областные и остальные общества охотников?
Почти все пошли «торенным методом», глупо повысили стоимость вступительных и членских взносов и ценник на услуги и путевки, заменив «непременное» трудоучастие валютным эквивалентом.
Редчайшие островки стабильности, типа РООиР, смогшие сохранить прежние классические устои дореформенной поры, все-же обосновали, что можно относиться к охотникам как к обществу единомышленников, друзьям-товарищам, а не как к объекту денежных вливаний.
Дозволю для себя вспомянуть прежние годы охотничьей жизни. Наукоград Цариц, нынешний его микрорайон Юбилейный, — в прошлые годы один из центров научной и военной галлактической отрасли.
Понятно, что в НИИ (Научно-исследовательский институт — самостоятельное учреждение, специально созданное для организации научных исследований и проведения опытно-конструкторских разработок) народу много работало не лишь в погонах, но охотников соединяло воединыжды сходу два коллектива военных охотников (КВО), приписанных к Совету военно-охотничьего общества ЦО МО (прежнее заглавие).
То, что ВОО в те годы было мощной охотничьей организацией, колебаний ни у кого не вызывало.
Обустроенные хозяйства, базы отдыха, стендовые комплексы, фабрики и фабрики, магазины, стрелковые секции и команды в любом, наиболее 3-х 10-ов советов ВОО по всей стране, но основное — это доступность и достаточная справедливость при предоставлении охоты по главным видам.
Понятно, что управленческие дела управления ВОО первичных обществ не в особенности заинтересовывали, просто текла достаточно насыщенная общественная жизнь.
Выезды на биотехнику и зарабатывание трудодней никак повинностью именовать недозволено. Машинку выделяло командование института, охотники, нередко с детками и супругами, выезжали в охотхозяйства, помогали в благоустройстве местности и угодьях, обычно все заканчивалось пикником на природе и обсуждением планов на еще одну «отработку».
Заработанные КВО трудодни — это лицензии на кабана, лося, места на открытии охоты по перу и остальные преференции. Поощрялось роль в соревнованиях по стендовой стрельбе, рыбалке, работе в разных секциях; много внимания уделялось собаководству, журнальчику «Охотник» и стенной агитации.
Все вышеупомянутое в полной мере, только с некими поправками, можно отнести и к деятельности в те годы остальных публичных и ведомственных охотничьих организаций.
С наслаждением и некой ностальгией вспоминаю выезды с Пушкинским межрайонным ООиР на отлов зайцев в санитарные зоны водоканала.
Смею представить, что десяток за несколько «охот» попавших в сети беляков, отправленных потом в закрепленные за обществом угодья, численность косых особо не поправили, но есть вещи, которые количественными категориями не измеряются, о чем сейчас, к огорчению, подзабыли.
«Дружно» взялись общества охотников за возвращение под свою крышу беглецов, введя повышающие коэффициенты для «отщепенцев», слегка понизив их для имеющих охотбилет другого общества.
«Кнутом» загнать как-то выходит плохо, а «пряник», предлагаемый рядом публичных организаций, очень «черствый».
Доверие почти все правления ООиР утратили, прозрачности нет.
Взять этот же РОРС, неприглядная возня со сменой Улитина, продажа недвижимости и почти все другое, о чем ведутся дискуссии не один год, «сероватые кардиналы» над управлением ассоциации — естественно, возникает вопросец, для чего совершенно этот «монстр» нужен, какая от него полезность для рядового охотника?
С иной стороны, РОРС в целом сам себя кормит, особенного вреда от него нет, в казну муниципальную вроде не залезает, но и соц вопросцами себя не нагружает.
Вот если б опосля ликвидации всех «молодежных программ» РОРС смог бы продвинуть в ФЗ о охоте и условиться с Росгвардией о способности охотиться молодежи под присмотром и с орудием родителя (ответственного лица), что во всем мире практикуется, ассоциация на 100 процентов оправдала бы свое существование и подняла бы авторитет организации на невиданную высоту в очах всего охотничьего общества.
Как сейчас живут УОП и ОДУ, во что они перевоплотился за годы собственного существования? Если угодья не попали в сферу личных интересов госчиновника, то, по существу, стали преобразовываться в «Муниципальные общества охотников» со всей «атрибутикой» отношений позабытого прошедшего.
Некоторому созодать многострадальный ЗМУ (кидают клич — помогите!); провести рейды против браконьерства, без помощи со стороны не обойтись; солонцы, подкормка, отстрел хищников и почти все другое в смету местного охотдепартамента не заложено.
Помощи ожидают со стороны, и она, естественно, приходит не лишь от охотников с госбилетом. Понятно, что далековато не на безвозмездной базе. Активистам разрешение на охоту в первую очередь, распределение лицензионных видов — большая толика добровольческим ассистентам.
Налицо отношения, принятые в обществах охотников, до коммерциализации крайних.
Такие шаги в социализм либо обычные людские нормы охотничьего бытия. Рискну прийти к выводу: общества охотников имеют полное право на существование и в обозримом будущем останутся, а вот в каком виде, время покажет.
