Конец марта. Я ворачивался опосля долговременной прогулки по пробуждающемуся, но всё ещё зимнему лесу. До моего дома оставалось всего мало, когда проходя древесные стройки личного сектора, я был остановлен особым выкриком большенный синицы, раздавшимся с рябин в палисаде 1-го из домов. Опыт давал подсказку, что её глас был сигналом смертельной угрозы.
Картинки Алексея Субботина
Через мгновение я успел только увидеть, как тельце птички забилось в переплетении тонких рябиновых ветвей, в тот момент, когда туда же в один момент ринулось тело иной, наиболее большой птицы.
В сплетении веток, будто бы в клеточке, началась потасовка. Но вот синица всё же вырвалась из природной ловушки, как и раньше, волоча за собой, как на магните ту, другую, неутомимо её преследовавшую.
Крайняя была практически вдвое крупнее, может быть так чудилось из-за длинноватого хвоста. Дистанция, разделяющая жертву и её преследователя, была мала и колебалась в границах 15-30 см.
Невзирая на всю быстроту и мастерство той, 2-ой, она всё же как-то не была похожа на реального хищника.
Но погоня была так быстрой, что обоих было нереально разглядеть.
Непонятно, сколько ещё длилось это воздушное преследование, но птицы скрылись за крышей дома, и больше я их не лицезрел. А поэтому, каковой финал данной нам воздушной охоты – остаётся лишь гадать.
Невзирая на то, что наш охотник «носит» чёрную маску, мы всё же разоблачим его: истязателем синицы был большенный, либо сероватый сорокопут – как ни удивительно, тоже представитель отряда воробьинообразных, но, не глядя на это, реальный охотник до всего живого, что в границах его размеров и силы.
Картинки Алексея Субботина
Насекомоядный в гнездовой период и всё бесснежное время, но превращающийся в хищника с приходом зимы; даже хищновато загнутое остриё его клюва вроде бы припоминает, кто перед нами. Он никогда не улетает далековато, чтоб перезимовать, а только сдвигается южнее.
Ну и для чего куда-то лететь, когда все его жертвы рядом. В средней полосе с приходом зимы мы имеем дело с кочующими сорокопутами северных ареалов.
Невзирая на то, что этот вид не принадлежит ни к ястребиным, ни к соколиным, это самый небольшой наш пернатый охотник, настолько же отчаянный и отважный, в другие годы коротающий совместно с нами долгую и бесчеловечную зимнюю пору.
В средней полосе Рф сероватые сорокопуты, обычно, в одиночку, более массово начинают встречаться со 2-ой половины озари, обычно с середины октября, когда приметно похолодает, а с деревьев и кустов начнёт облетать листва.
Тогда птицы стают видными, обычно сидячими на маковках юных деревьев, кустов, либо проводах ЛЭП (Линия электропередачи — один из компонентов электрической сети, система энергетического оборудования, предназначенная для передачи электроэнергии посредством электрического тока). Учащающиеся встречи с ними в этот период молвят о кочёвках птиц северных популяций в южном направлении.
Часть птиц зимует в средней полосе, хотя и не во все зимы. И как этот вид обычен поздней в осеннюю пору и в предзимье, так же обычен он и сначала весны – марте-первой половине апреля. Совсем понятно, что вся часть птиц, откочевавшая южнее, сейчас мигрирует назад, на север.
У огромного сорокопута есть одна увлекательная черта: если вы узрели его сейчас, в особенности в местности богатой добычей, то с большенный толикой вероятности можно сказать, что в том же самом месте сорокопут повеселит вас своим возникновением и завтра и в следующие деньки.
Как-то, середины августа на одном и том же участке шоссе на местности огромного луга, поросшего кустарником и разнотравьем, я практически раз в день следил одну и ту же особь огромного сорокопута.
Он постоянно посиживал на проводах около дороги и, опустив голову, караулил маленьких грызунов. Интересно, что к проносящимся машинкам он совсем привык и никак на их не реагировал. Весь сентябрь и начало октября сорокопут не покидал собственного охотничьего участка
Осенне-зимняя деятельность огромного сорокопута достойна слов и внимания. Как уже говорилось, в этот период у него в особенности обостряется хищнически-разбойничий стиль жизни, сопоставимый с охотничьей деятельностью реальных плотоядных птиц.
Картинки Алексея Субботина
Жертвами сорокопута с озари до весны стают фактически все осёдлые и перелётные воробьиные птицы и обитающие, там, где возникает этот кочевник, также маленькие млекопитающие: некрупные полёвки, мыши и землеройки.
Таковым образом, сорокопута на период зимних миграций смело можно именовать реальным хищником, нападающим на все теплокровные формы, которые он способен победить.
Нрав охоты огромного сорокопута постоянно схож: усевшись на присаду, естественную либо искусственную, высотой от метра до 20, наш охотник не подымет головы, просиживая на одном месте, чтоб выждать добычу.
Изюминка караулить добычу с высоты отражена в видовом заглавии сорокопута – excubitor, т. е. охранник, караульщик. Его дозорными постами могут быть любые высотные объекты. Обычно это верхушки деревьев и кустарника, провода и низкие опоры электролиний.
В один прекрасный момент, в течение нескольких октябрьских дней, во время наблюдений за одним и этим же сорокопутом, обосновавшимся на местности огромного луга, я увидел, что единственными «высотными» точками для него были высохшие колющиеся соцветия чертополоха.
Не считая этого, он нередко обожал присаживаться на вертикально торчащий из земли, полутораметровый прут арматуры и двухметровый железобетонный столбик, установленный когда-то военными-ракетчиками на искусственном холме.
Тут уместно отметить ещё одну колоритную изюминка сорокопута, постоянно бросающуюся в глаза, и которую я следил у всех пролётных и зимующих особей без исключения. Это его привычка размещаться в самой наивысшей точке окружающего ландшафта. И на каком бы дерево либо кустике не размещался наш охотник, карауля добычу, он постоянно сядет на краешек самой верхней веточки.
Таковая черта поведения не характерна ни одной иной птице. Чувство такое, что сорокопут забирается как можно выше для наилучшего обнаружения добычи. Но высота его расположения всё же ограничена, а поэтому сорокопут, будучи птицей маленькой в размерах, обычно не поднимается выше макушек юных деревьев.
Основное требование для этого кочующего охотника-одиночки – наличие возможной добычи и высотных точек для отдыха, поиска и разделки добычи.
Практически постоянно это открытые стации: пастбища, луга с раскиданным кустарником, разреженные лиственные, в большей степени берёзовые либо осиновые мелколесья и перелески, сельские пустыри, обочины дорог с ЛЭП (Линия электропередачи — один из компонентов электрической сети, система энергетического оборудования, предназначенная для передачи электроэнергии посредством электрического тока), заболоченные заросли кустарника, старенькые торфяники и т. п. Но садится он и на землю.
Пару раз в зимнюю пору на оживлённых трассах приходилось созидать, как сорокопуты взмывали с обочин, потревоженные передвигающимся автотранспортом.
Там, где нет деревьев, электролиний и чертополоха, а местность изобилует возможной добычей, полёвками, к примеру, у сорокопута имеется ещё один охотничий приём. Набрав подходящую высоту, птица вдруг зависает в одной точке, подобно пустельге.
В этот момент её движения точь-в-точь идентичны с такими трепещущего в воздухе соколка – голова устремлена вниз и ловит мельчайшее движение, корпус тела строго неподвижен, припущен длиннющий, чёрный с белоснежным хвост, а взмахи крыльев так часты, что соединяются в одно неразличимое взором пятно.
Далее – как повезёт; если бросок успешный, сорокопут хватает жертву и уносит на хоть какой высотный объект, где принимается за разделку. Невольно навязывается вопросец: как представитель воробьиных способен перетаскивать свои жертвы?
Картинки Алексея Субботина
Это ещё одна неповторимая способность огромного сорокопута, отличающая его от всего воробьиного королевства.
Сначала ноября 2013 года, влажным и прохладным днём я проезжал полевой дорогой мимо зарослей ивняка и раскиданных юных перелесков. Нежданно впереди себя я увидел удивительно летящую некрупную птицу. Я принял её за плохо летающего слётка сероватой куропатки.
Птица была необыкновенна и ни на кого не похожа. Изо всех сил взмахивая крыльями, она, тем не наименее, двигалась очень тяжело и медлительно. Чудилось, её можно было догнать бегом. Время от времени она понижалась при попытках недлинного планирования, но в целом, её полёт был прямолинеен и, вроде бы, обязан.
Видно было, что птице что-то мешало; зад её был очень опущен, отчего она также была похожа на раненую. Держась трёхметровой высоты, странноватое существо перелетело закустаренный луг, преодолев не наименее 200 метров, опосля что долетев до заболоченного кустарника, скрылось в его ветвях.
Не сходу я додумался, что это был сорокопут. А вынужденность полёта разъяснялась тем, что хищник в когтях нёс какую-то добычу, масса которой ощущалась по его полёту. На большенном расстоянии я не сумел разглядеть, кого конкретно перетаскивал сорокопут, зверя либо птицу, но дал бы почти все, за то, чтоб это выяснить.
Любопытно, что в полёте он пробовал воспроизводить свою соответствующую волнистую линию движения, чередуя взмахи с планированием, но ему фактически не удавалось этого создать, из-за тяжести его ноши, существенно затрудняющей полёт.
При попытке планирования, его неизбежно тянуло вниз, а поэтому напряжённый полёт его состоял практически только из усиленных взмахов. Но основное, сорокопут перетаскивал свою добычу не в клюве, как это делают остальные воробьиные птицы, а в лапах, подобно реальным дневным хищникам.
Но самой уникальной индивидуальностью огромного сорокопута, как и сорокопутовых совершенно, является привычка накалывать свои жертвы на острые ветки, колючки, шипы либо втискивать в развилки. Так он заготавливает добычу впрок, также пользуется этими приёмами для удобства расклёвывания.
За такую изюминка сорокопут получил 1-ое, родовое своё заглавие – Lanius, что значит, мясник, палач. Летнюю базу питания сорокопута составляют насекомые: жуки, большие прямокрылые и стрекозы, да и в это время птицы разнообразят меню птенцами маленьких птиц, бурозубками, мышами и ящерицами.
Во время осенне-зимних миграций этот вид полностью и стопроцентно переключается на теплокровных звериных. Один броский пример, подтверждающий изощрённые наклонности сероватого сорокопута всё же имеет пространство в моей практике.
В феврале 2001 года я совсем случаем наткнулся на разделочно-кормовую точку сорокопута, когда в целях сокращения расстояния с трудом продирался через тесное мелколесье и ивняк, стопроцентно заполонившие старенькую вырубку. Слой снега подо мной был громаден и достигал практически метровой толщины.
Выбравшись на маленькую прогалину посреди этих дебрей, я наткнулся на единственную улику, указывавшую на недавнешнее присутствие сероватого сорокопута и его удачную охоту. Не успевший до конца замёрзнуть кровавый костный остаток тушки маленькой птички с несколькими вымазанными кровью (внутренней средой организма) пёрышками, был воткнут на маленький (5 см.) сучок ветки низкого кустика.
Наколов жертву на ветку, сорокопут расклёвывал её на полутораметровой высоте от уровня снега. Ниже, на снегу ветер раздувал россыпь перьев, как маховых, так и контурных и пуховых, имевших зеленовато-желтоватый колер.
Картинки Алексея Субботина
Маховые пёрышки были малы, птичка очевидно была мельче воробья и, быстрее всего это мог быть некий лесной вид, вроде маленькой синички либо королька. Но буквально найти жертву я, к огорчению, не сумел.
С окончанием зимы, когда солнце приметно поднимется и начнёт греть по-весеннему, наш разбойник практически преображается. В жизни сорокопута наступает весна!
Начало марта. Преждевременное утро. Бугры лугов и полей, покрытые панцирем наста простираются до горизонта. Меж ними, в низинах багровеют заросли тальника. Нередки берёзовые и осиновые перелески. Всё это залито восходящим солнцем. Никакого ветра. Тихо и по-зимнему морозно.
Лес ещё не заполнен голосами птиц; перелётных ещё нет, а для осёдлых как-то рановато. Лишь где-где услышишь пробу голоса тетерева либо застенчивую песенку обычной овсянки. Единственный глас, который слышится отчётливо, доносится из заболоченного ивняка.
Там, на маковке одной из юных осин, торчащих из кустарника, на фоне голубого неба даже невооружённым глазом можно узреть отлично освещённое солнцем белое оперение первого певца. Подставив грудь солнцу, весну в этих краях начинает большенный сорокопут. Петь он начал уже в конце февраля, благо стояли погожие деньки.
И каждое утро, когда я бывал в этих местах, я встречал белого певца. Он садился на верхушки различных деревьев, но в особенности обожал петь с макушек лип и тополей, которые стояли на высочайшем холмике, где некогда была деревня.
Пение сорокопута оригинально и его нереально спутать ни с чьим пением. На 1-ый взор это бессвязный набор трескучих, свистящих и шипящих звуков. Но когда вслушиваешься, начинаешь осознавать, что это и есть та неподражаемая песня этого, в общем-то, неискусного певца.
Но в особенности приятно слышать её в деньки первого вешнего тепла, когда природа ещё не пробудилась опосля зимнего сна. В звуки его песни входят и недлинные и отрывистые, как у трясогузки «псюить», сдавленное журчанье, скрипучее «уить-уить», сухой треск.
Он, по-видимому, способен имитировать остальные голоса. В их набор входили также что-то схожее на козье блеяние «мее-мее», треск дрозда-рябинника, «чжа» пухляка, свистящее «тю», схожее на глас пеночки. При всем этом, преображается даже сам певец. У него совсем исчезает обычный разбойничий стиль.
Сорокопут сейчас полон какого-то ненатурального, необычно ласкового притягательности. Пёрышки во время пения на голове поднимаются, отчего та кажется больше, но в особенности раздувается гортань певца.
Освещённый мартовским солнцем, белый охотник полон великолепия, а его непонятная, не имеющая ни конца, ни края типичная песня самым красивым образом дополняет великолепие пробуждающейся вешней природы открытых российских ландшафтов.
Такой он – длиннохвостый охотник-одиночка с разбойничьей маской на «лице», обитатель всей северной Евразии, коротающий совместно с нами грозные зимы и покидающий наши края с реальным приходом весны.
Вид этот везде редок, а поэтому занесён в Красноватую Книжку Русской федерации. Большенный сорокопут всё же гнездится в средней полосе Рф, а поэтому узреть его у нас можно и в летнюю пору.
И лишь с приходом озари, когда эти северные номады начнут свои сезонные перемещения в южном направлении и станут попадаться на глаза еще почаще, мы имеем больше способностей познакомиться не только лишь с самим сорокопутом, да и с его неподражаемыми и колоритными талантами, присущими лишь ему одному.
