Просматривая зарисовки к сборнику «Вороньи истории», я представил вероятным раздельно упомянуть о 2-ух приметных вариантах наблюдений за адаптацией сероватых ворон. Совершенно я о этих событиях в полемических работах гласил, пожалуй, не раз, но тем не наименее…
Фото Антона Журавкова.
Было мне лет двенадцать – четырнадцать…
Может, чуть больше, не помню.
Буквально могу сказать лишь, что была 1-ая декада мая.
Всякий заядлый грибник у нас произнесет: за сморчками нужно идти восьмого мая.
И это правильно.
Вот за сморчками мы с моим дядей Романом Макаровичем пришли на Дашкин пруд. В поиске грибов спугнули из кустов на берегу одичавшую утку.
— Кряква, — обусловил дядя.
Я сунулся поглядеть и нашел в гнезде четыре голубоватых яичка. Руками не трогал. Слышал, вроде недозволено.
Обойдя округу по пути домой, возвратились к пруду. Я желал еще разок посмотреть на гнездо, но оттуда вылетела сероватая ворона. Что это? Неуж-то отыскала?! Да!
В гнезде осталось два-три маленьких осколка голубенькой скорлупы. Разбой!
Мне было плохо. Я ощущал себя виновным и немощным что-то поправить. Мы лицезрели… В то время у плотины стояли несколько высоких сухих вязов. На одном из их посиживала ворона. Мы лицезрели. Выходит, мы ей утиное гнездо проявили. Хоть плачь.
Много-много лет спустя, когда я уже работал егерем, начал двигаться проведать лебедей на озерце у деревни Уба. Лебеди возникли у нас опосля весьма долгого периода отсутствия, потому сам факт виделся очень значимым.
Была также 1-ая декада мая. Недельки полторы как скатилась полая вода. Уже на подходе к «лебедям», метрах в 10 – пятнадцати в стороне от меня, из переплетения прошлогоднего бурьяна шумно вылетела кряква.
Вспоминая прошедший грустный опыт, я осмотрелся. Далековато сзади, на маковке кустика, посиживала ворона.
Вот зараза! Лицезрела? Нет?
Я не подступал. Не заглядывал. Не инспектировал. Ушел собственной дорогой. Может, все-же не лицезрела. Далеко же.
Как досадно бы это не звучало. На оборотном пути «оттуда» кривобоко улетела ворона. «Там» лишь осколки голубенькой скорлупы. Разбой. Хоть плачь. Моя вина.
В охотоведении это именуется фактор беспокойства и определяется очень нехорошим явлением.
Непременно, владеющие рассудком сероватые вороны издавна сообразили: тихо прогуливающий по природным ландшафтам человек непременно увидит для их добычу и потому пристально смотрят за ним с неопасного себе расстояния. Вот и соучастие в разбое и сам разбой.
Сейчас практически не встретишь в лесу тихо прогуливающего человека. На данный момент это гулкая, галдящая группа прибывших на машине — технике практически неограниченной проходимости.
Джипы, квадроциклы, багги и даже гусеничные легковушки норовят просочиться в самые скрытые уголки. «А я на собственной новейшей тачке на самую маковку вот данной горы заехал!», «А я на собственной вот там через болото впрямую прорвался», «А мы вот здесь колонной как поперли…»
Для чего? Девственную природу весьма любим. Разговаривать с ней ездим. Разбой! Раз-бой…
